Заботливая мама, она же Медея
Артисту очень важно понять, зачем он выходит на сцену, что намерен сказать зрителю, считает солистка оперного театра Анна Киселева.
Быть настоящей
Вам случалось видеть, как мама, нежно любящая своих детей, вдруг превращается в беспощадное, мстительное существо, казнящее выношенных чад за грехи их отца? Анне Киселевой тоже не случалось такое видеть. Но ей пришлось пережить это состояние на театральной сцене — в роли Медеи в одноименной опере Луиджи Керубини. Образ трактуется уже много столетий и остается бессмертным. В основе либретто — пьеса Корнеля, в свою очередь, в ее основе — сочинения Сенеки, Еврипида… Значит, что-то бессмертное содержится в образе?
— Когда мне предложили эту партию, я некоторое время колебалась, — рассказывает Анна Киселева. — Артисту очень важно понять: зачем он выходит на сцену, что намерен сказать зрителю? Не «рассказать историю», а именно — что сказать, сообщить?
Стоит заметить, что Анна — любящая мама. По крайней мере, дочь Ксюша в этом не сомневается. А отношение и оценка дочери — разве не главный критерий?
Ответ на вопрос о том, зачем играть Медею, был найден. Нельзя увлекаться плотской любовью настолько, чтобы забыть о духовном. Нельзя любить мужчину больше, чем любить своих детей — плоть от плоти.
Она всегда анализирует, всегда готовится сказать. В этом — вся Анна или бОльшая часть ее натуры. Даже в самой придуманной роли (хотя партию Медеи к таким трудно отнести) она — настоящая. Она не может «работать в театре» — она служит искусству.
— Неправильно называть любимое дело работой, — говорит певица, — это нечто большее — каждодневное развитие, совершенствование. Профессионал — не тот, кто вертит носом и говорит: «Партия не нравится — значит, петь не буду», а тот, кто способен совладать с композицией, полюбить ее и работать с ней. Медея — из самых свежих ролей-потрясений. Но были и Татьяна в «Евгении Онегине» Чайковского, и Тоска в одноименной опере Пуччини — эта партия стала своего рода приветом началу творческого пути актрисы и певицы.
Премудрости жизненные и книжные
Музыкальный и певческий дар достался от бабушки Марии Григорьевны Самойловой. Та обладала изумительной чистоты сопрано с природной постановкой голоса. Дед, которого Анна знает только по рассказам бабушки, был военным летчиком и люби л играть на скрипке. Вся жизнь пронизана прикосновением к прекрасному, освящена искусством. Притом самым разным. Солистка театра, на сегодня — одна из звезд красноярской оперной сцены, не гнушается участвовать в антрепризных спектаклях, которые ставит ее мама Людмила Васильевна. Постановка для детей «Кошкин дом» на сегодня сыграна более 1000 раз, удостоилась премии главы города «Молодые таланты», ее оценили московские зрители. Ну а роль самого взыскательного критика и ближайшего советника в творчестве досталась папе Владимиру Ивановичу.
Творческая биография началась с эксперимента. Когда в 1981 году семья переехала в Красноярск из Благовещенска, где Анна родилась, ее зачислили на вокальное отделение Красноярского училища искусств в виде исключения: прежде туда принимали только окончивших все 10 классов общеобразовательной школы. Киселеву же взяли после восьмилетки. Именно во время учебы и пришло решение, ставшее ключевым в жизни. Стать профессиональной певицей Анна твердо решила после того, как прочла книгу о знаменитой румынской оперной диве Хариклее Даркле.
— Своим талантом она восхищала многих современников, в том числе Джузеппе Верди и Джакомо Пуччини, — Анна и сегодня говорит о своем кумире с восторгом. — Кстати, ряд оперных партий Пуччини написал с учетом уникальных исполнительских возможностей божественной Хариклеи…
После училища — Красноярская академия музыки и театра (ныне институт искусств). Потом Анна стала стипендиатом Фонда имени Ирины Архиповой в Москве, училась в аспирантуре Астраханской консерватории, и, наконец, с 1999 года она — солистка Красноярского оперного. Спустя шесть лет после того как была зачислена в оперную труппу, Анна стала участницей международного конкурса имени Хариклеи Даркле в Румынии.
— Не поехать туда я просто не могла, — поясняет певица. — В результате выразительной трактовки ряда арий, в том числе из своего театрального репертуара, прошла в третий тур и получила премию жюри.
Имя румынской оперной певицы сопровождает красноярскую артистку постоянно. Даркле — ее ангел-покровитель. Символично то, что сегодня Анна поет заглавную партию в «Тоске» Пуччини: самой первой ее исполнительницей была Хариклея.
Наедине со зрителем
Особое значение Анна Киселева придает своим сольным выступлениям. Чаще всего это — встречи со зрителем, который по разным причинам нечасто посещает оперный театр или не бывает там совсем. Нелегко представить себе, как даже самый горячий поклонник великой музыки, живущий в райцентре Мотыгино, что в сотнях километров бездорожья от краевого центра, бросает все и едет в Красноярск не просто по делам, а специально на спектакль. Вот и случается — по пословице: гора идет к Магомету. Выездные концерты, сольные выступления Анны сопровождаются либо концертмейстером, либо «минусовкой» — увы, приходится идти на такие жертвы: невозможно даже представить, что организаторам удастся взять на такие гастроли оркестр с дирижером. На это ни энтузиазма, ни денег не хватит. Впрочем, и репертуар таких творческих встреч со зрителем чаще всего не предполагает большого инструментального сопровождения, он — камерный. Анна поет романсы, известные — лучшие, конечно, — песни советских композиторов, французский шансон.
— Современная музыка в большинстве своем кажется мне ненастоящей, в отличие от музыки прошлого, — говорит певица. — Из эстрадных певцов звездой для меня является Муслим Магомаев. Он получил классическое образование. Каждая его песня наполнена вдохновением. Могу бесконечно слушать записи Анны Герман. Иногда даже слезы выступают, а после всегда становится легко на душе.
Опять просится параллель: Анна Герман — Анна Киселева… Автору этих строк довелось слушать романсы в исполнении героини публикации для публики в глубинке. В некоторых местах комок подступал к горлу и у него.
Между тем
Зрителя в селе или районном центре «завести», завоевать проще, чем искушенного и постоянного слушателя — знатока Верди или Чайковского. Прибавил в романсе Глинки дрожи в голосе, пустил ложную слезу («или мы не артисты!») — и получил очередного поклонника… Анне Киселевой абсолютно чужды такие понятия, как «чес» или «халтура». Она просто искренне не понимает — как можно обманывать, когда ты — вот он, на публике, по-своему обнажен.
— Людей нельзя обмануть, если певец выступает не с полной отдачей, это всегда чувствуется, — убеждена она.
И уж совсем особая тема для солистки оперного — военная. Ни одного празднования Победы она не пропускает, всегда — на публике, всегда делится своими переживаниями, собственным отношением к этому празднику. А оно — трепетно.
— Эта тема всегда со мной, — подтверждает Анна. — Представляете, мне довелось быть в Болгарии у того самого памятника советскому солдату, у «Алеши»! Идти, подниматься туда далеко, и только особо значимых гостей туда подвозят на машине. Так вот, мне повезло: меня привезли. Впечатление — как от Мамаева кургана, грандиозное!
Поет она и «Алешу», и окуджавскую «До свидания, мальчики!», и его же стихи из фильма «Белорусский вокзал», и многое другое, связанное с темой войны. И зрители сибирской провинции в маленьких залах районных ДК или вовсе сельских клубах благодарят ее такими аплодисментами, какие часто не снились именитым артистам после выступлений на самой высокой сцене. Не только провинции, впрочем: камерные концерты случаются и в краевом центре, Анна выступает и с друзьями-музыкантами, и с муниципальным духовым оркестром, и реакция публики неизменна — овации и слезы радости. И на эту искреннюю благодарность зрителей Анна Киселева отвечает честным отношением к творчеству — своему и чужому.
Геннадий ВАСИЛЬЕВ
«Российская газета – Красноярск» №249, 2 ноября 2017 г.
