В 2018 году народный артист России Александр Куимов отметил двойной юбилей – 60-летие со дня рождения и 40-летие работы в Красноярском театре оперы и балета, в котором он служит со дня его основания. Он был первым принцем красноярской балетной сцены – именно Александр Куимов танцевал Зигфрида в премьере «Лебединого озера» на торжественном открытии театра. И до сих пор продолжает выходить во многих спектаклях – но теперь преимущественно в партиях королей и вельмож.

В его гримерке сразу бросается в глаза трон. Но он, как оказалось, не символ «королевского величия» артиста, а предназначен для гостей.

– Трон делали к «Сильфиде», но не пригодился – не выбрасывать же! Только гости почему-то стесняются на нем сидеть – предпочитают на кушетке, – смеется Александр Эдуардович.

Он родился и вырос в Перми, там же получил профессиональное образование в хореографическом училище. В 1977 году после окончания учебы он и четыре его однокурсника были приняты в именитый Пермский театр оперы и балета – причем сразу на положение солистов и с приличной по тем временам зарплатой в 110 рублей. Мог бы благополучно работать на родине. Но судьба предоставила ему другую возможность.

– Нас увидел администратор из Красноярского театра оперы и балета, который в то время еще только достраивался, но труппу уже набирали и начинали репетировать, – вспоминает артист. – И предложил нам заплату в 140 рублей и жилье. Конечно же, мы согласились: существенная денежная прибавка и возможность сразу же получить квартиру – это была весомая мотивация. Но важно было еще и то, что театр новый, труппа молодая, и не нужно было ни через кого перепрыгивать. В Перми было пять ведущих солистов – народные и заслуженные артисты, наши педагоги, мастера сцены. Плюс следующие за ними солисты-корифеи. А в Красноярске мы сразу заняли положение ведущих. Так что, если строго вести отсчет, я здесь уже больше сорока лет – приступил к работе еще до официального открытия театра.

Уход из Пермского театра не был гладким – по закону выпускники должны были отработать в нем не меньше трех лет, и перспективных танцовщиков отпускать в другой театр не желали. Сбежали самовольно, конфликт потом улаживала красноярская дирекция. Артистам сюда прислали документы, откуда они узнали, что уволены по 33-й статье КЗоТа. В советское время такая запись в трудовой книжке могла серьезно осложнить человеку жизнь – уволенных за нарушения не слишком хотели брать потом на другую работу. Но Куимову она нисколько не повредила – никогда не был обделен ни званиями, ни наградами, ни новыми ролями. На протяжении всей своей карьеры был плотно занят в репертуаре и во многих спектаклях успел станцевать не по одной партии.

– Например, в «Кармен» исполнил Хозе и Тореадора, в «Спартаке» – Спартака и Красса, в «Соборе Парижской богоматери» – Клода и Феба, в «Ромео и Джульетте» – Ромео и Тибальда. В «Дон Кихоте» был изначально назначен на роль Базиля. В этом балете есть еще партия тореадора Эспада, на нее были распределены три или четыре исполнителя. Но мне тоже очень хотелось ее станцевать, характерные партии помогают развитию танцовщика. Попросился к режиссеру на репетицию, учил роль самостоятельно, пока она работала с другими артистами. И в итоге именно меня она выбрала на премьеру. А через пару дней исполнил еще и Базиля. Всего я станцевал больше 40 ведущих партий, не считая всего остального. Очень любил комических персонажей – это же столько возможностей для творчества! Помню, в «Сказке и попе и работнике его Балде» мы с Василием Полушиным вдвоем изображали лошадь. Было очень весело – сказка сама по себе яркая, интересная, и мы еще любили в ней похохмить. Коллеги специально приходили посмотреть на нас в этом обличье. В эпизоде, где Балда приходил на рынок покупать лошадь, он открывал ей пасть и смотрел ее зубы, чтобы проверить возраст. И вот как-то мы насыпали пудры в спринцовку и пшикнули ему из пасти в лицо. Он белый стал – не ожидал! Все вокруг, конечно же, хохотали. Потом наш партнер старался отворачиваться в этой сцене. Так мы в следующий раз набрали в спринцовку воды, и наша лошадь «плюнула» в Балду – тут уж отвернуться ему было некуда. (Смеется.) К счастью, артист не обижался, и спектакль эти трюки не портили.

Как рассказывает Александр Куимов, он много танцевал, потому что хотел танцевать, было интересно попробовать себя в разных ролях. Романтичные герои, которых ему всегда давали по юности, через какое-то время надоедали, хотелось показать сильные характеры. Ему и самому, по собственному признанию, это свойственно: если в чем-то убежден – отстаивает до последнего, пока не добьется своего. Хотя и понимает, что для артиста такое качество не всегда полезное.

– «Собор Парижской богоматери» у нас ставил Семен Владимирович Дречин. Лауреат Сталинской премии, ему на тот момент уже было 80 лет. И я почему-то никак не мог понять, чего он от меня добивается в моей партии, спорил с ним. Мне бы сдержаться, уважить пожилого человека. Но я до того доупорствовался, что он удалил меня из класса. Тут уж было не до споров: нас воспитывали, что педагогу нужно подчиниться. На следующий день, конечно, пришел, извинился, продолжил репетировать. А мне очень хотелось станцевать еще и Квазимодо – это же такой интересный характер! И вдруг случайно услышал, как режиссер кому-то сказал, что я не подхожу для такой роли. На меня словно ушат холодной воды вылили: пришел в гримерку и чуть не плакал. Очень на него обиделся, хотя виду не подал. Уж не знаю, за строптивость мою он в меня не поверил или просто не видел в этой партии. Но Квазимодо я так и не станцевал, к сожалению. И еще одну партию репетировал – Паганини в одноименном балете на музыку Сергея Прокофьева. Но выйти в нем, увы, не довелось, спектакль почему-то быстро сошел с репертуара.

Артист всегда был востребован и на гастролях театра, но в первую поездку балета в Европу не попал – вмешался КГБ, сняли прямо с самолета. Как потом узнал, такую «свинью» ему подложили коллеги, с которыми он сидел в одной гримерке – сами хотели поехать в загранпоездку.

– Написали донос, что хочу остаться за границей, и меня не выпустили. Конечно, было очень обидно. Когда нас с женой не было дома, нашу квартиру обыскали. Представляете: вы приходите домой и понимаете, что у вас кто-то побывал, вещи не на своих местах? Отвратительное было ощущение. Начал искать доносчиков – хотел в глаза им посмотреть. Когда в КГБ узнали о моем расследовании, вызвали: «Мы не советуем вам это делать». Мало того, что поверили анонимке, так еще и угрожать вздумали. Но не на того напали. Принес и показал чекистам правительственный приказ, принятый за полгода до той ситуации, предписывающий органам не рассматривать анонимки. А доносчиков вскоре вычислил. Один из них потом извинился, а другой нет. Что ж, пусть это останется на его совести.

Александр Куимов и сегодня активно занят в репертуаре. Когда перестал прыгать, перешел на «ходячие» партии. В «Щелкунчике» исполняет Дроссельмейера, в «Жизели» – герцога, в «Ромео и Джульетте» – монаха Лоренцо и синьора Монтекки, в «Тщетной предосторожности» – Марцелину. Кроме того, он уже много лет работает в театре с молодежью. Александр Эдуардович – педагог-репетитор солистов Юрия Кудрявцева, Даниила Костылева, Марчелло Пелиццони, Федора Пискарева. Ценит в них работоспособность и здоровые амбиции, стремление добиваться мастерства. Без этих качеств, как считает мастер, в театре делать нечего. И дисциплина должна быть превыше всего – к расхлябанности и неуважению к партнерам Куимов всегда был нетерпим.

– К сожалению, сейчас у многих молодых артистов изменилось отношение к своей профессии, особенно у артистов кордебалета. Нас учили, что рабочий день в театре начинается в 10 часов утра с занятий в классе. Если ты не подготовил свое тело к репетиции, как сможешь полноценно работать? А они не ходят, появляются только к репетиции, и потом сами не замечают, как теряют форму. Когда я захожу на репетицию, требую, что сразу же убрали телефоны – ничто не должно отвлекать от творческого процесса. Настаиваю, чтобы сняли часы – во время занятий их можно нечаянно разбить или поранить себя и партнера. Это, вроде бы, мелочи, но именно из таких обязательных мелочей, считаю, складывается каждодневная жизнь в театре. С уважения к себе и друг к другу. От балласта необходимо избавляться: если человек не хочет трудиться, он только разлагает общую дисциплину. У нас очень трудозатратная профессия, и при этом малооплачиваемая при таких нагрузках. Все меньше желающих учиться классическому балету. Поэтому нужно мотивировать детей, давать им возможность сызмальства выходить на сцену театра в небольших партиях, чтобы они захотели здесь остаться. И поощрять лучших артистов, постоянно стимулировать их к профессиональному росту.

Елена КОНОВАЛОВА
«Опера&Балет» №8, апрель 2019 года