Музыку к опере «Любить на войне» написал Александр Чайковский. Это не первый опыт его сотрудничества с Красноярским театром оперы и балета: шесть лет назад по заказу театра композитор создал оперу «Ермак». Ее главными героями стали уроженец Красноярска выдающийся художник Василий Суриков и покоритель Сибири атаман Ермак. Новое произведение автора основано на прозе Виктора Петровича Астафьева. Премьера посвящена 80-летию Победы нашей страны в Великой Отечественной войне и приурочена ко дню рождения писателя. 

– Александр Владимирович, что стало отправной точкой к созданию оперы по произведениям Астафьева? 

– Позапрошлой осенью директор театра Светлана Владимировна Гузий предложила мне ее написать к 100-летию со дня рождения Виктора Петровича, то есть к 1 мая 2024 года. Но я сразу сказал, что полгода на сочинение такого масштабного полотна не хватит – нужно же было понять, на основе каких произведений автора ее писать и о чем, определиться с темой. К тому же, у меня тогда не было либреттиста, и мне пришлось за это взяться самому. Поэтому времени на создание оперы потребовалось еще больше – все-таки, несмотря на то, что это не первый мой опыт написания либретто, в литературе у меня мастерства меньше, чем в музыке. Это оказалось очень трудно и очень ответственно. 

Когда я согласился взяться за эту работу, перечитал полное собрание сочинений Астафьева в 15 томах. А поскольку еще в молодости подумывал написать оперу по его повести «Звездопад», сразу решил, что обязательно включу ее в сюжет. Также взял его повесть «Пастух и пастушка». А когда обнаружил, что у писателя есть пьеса «Прости меня», написанная по «Звездопаду», зацепился за нее и составил композицию из этих двух повестей на ее основе. Потому что хотелось использовать в либретто как можно больше именно астафьевского текста, и готовая драматургия мне очень в этом помогла, я дописал от себя лишь минимальные связки. 

– Почему в дополнение к «Звездопаду» вы выбрали именно «Пастуха и пастушку»? 

– Меня заинтересовало, что в них схожая фабула: встреча юноши и девушки на фронте, история их любви во время войны. А еще Астафьев ввел в свою пьесу такого персонажа как Смерть, и мы с режиссером Ириной Лычагиной сделали ее сквозным персонажем всей оперы – Смерть сразу помогла скрепить эти две драматические истории. Она довлеет над всеми героями, все время кружит рядом: кого-то убирает, кто-то от нее защищается, находит силы прогнать – собственно, она и у Астафьева так написана. Весьма интересный, на мой взгляд, получился персонаж. Такая своеобразная дама – она должна быть очень красивая, не с косой ходить, условно говоря, а быть для некоторых по-своему притягательной. Так что пьеса мне очень сильно помогла – если бы не она, боюсь, либретто писал бы до сих пор. 

– То есть, в основе оперы у вас все-таки лирика, а не баталии? 

– Мне совершенно не хотелось показывать бои. Возможно, в будущем в театре появится техника, которая позволит их демонстрировать очень эффектно и достоверно. Но сейчас, когда в кино и различных шоу появилось множество спецэффектов, мне кажется, просто смешно использовать на сцене фальшивые автоматы и пушки, как это делали в советских операх 60-70-х годов на военную тематику – в той стилистике работать уже просто невозможно. Тогда писали много опер о войне, и, кстати, довольно неплохих. Но когда в спектаклях дело доходило до каких-то батальных эпизодов, и люди с прекрасным цветом лица изображали из себя измученных солдат или партизан, выглядело это, мягко говоря, неубедительно. 

А еще было важно показать именно то, что было главным у Астафьева, и что может быть близко и нашим современникам: что жизнь не прекращается даже в самых тяжелейших условиях, во все времена. В повести «Пастух и пастушка» очень много описаний боев. Но то, что главный ее герой Борис умирает не от ранения, а от тоски по девушке, которую встретил и потерял на дорогах войны – это, считаю, очень музыкально. Есть о чем написать и о чем спеть. Кстати, сам я сначала думал назвать оперу, как эта повесть, но у Астафьева в ней все-таки есть и другие линии. Название «Любить на войне» предложил театр, и оно точнее отражает суть. 

– Вы что-то изменили в самом сюжете, появились какие-то отличия от литературного первоисточника? 

– Единственное, что добавил – что герой пьесы «Прости меня» солдат Миша все же встречается в финале с любимой девушкой Лидой. У Астафьева этого нет – он пишет, что Миша ее больше не видел. А отношения с Лидой он разорвал по настоянию ее матери, которая не верила в их счастливое совместное будущее и пыталась по-своему уберечь дочь от боли и страданий. 

Но я все-таки взял на себя смелость сделать финал печальным, но просветленным. Потому что Борис из «Пастуха и пастушки», хоть и умирает, но в предсмертном сне видит, как он возвращается к своей любимой Люсе. И я решил, что если уж ты выжил, непременно стоит вернуться. Я бы на месте Миши возвратился. Думаю, Виктор Петрович на меня за такое решение не обиделся бы – он во многих своих рассказах описывает возвращение солдат с войны к своим любимым. Вот и мне захотелось, чтобы в нашем произведении была надежда. Собственно, получилась история о всепобеждающей силе любви – опера именно об этом. 

– Для «Ермака» вы написали мощные хоровые сцены. В «Любить на войне» хор задействован? 

– На протяжении всей оперы таких сцен совсем немного, но вся последняя большая картина целиком выстроена на хоре. Причем оркестр замолкает, и вся музыка в исполнении солистов и хора звучит а капелла – опять же, как надежда всего народа на светлое будущее. А что помогает человеку пройти через ад и остаться человеком в нечеловеческих условиях? Думаю, в первую очередь – это любовь. 

Хочу также сказать, что хотя при создании «Ермака» тоже возникали свои сложности, но тяжелее задания, чем написать оперу по прозе Астафьева, у меня еще не было. Сама тема такова, что очень непросто избежать каких-то штампов. Если вообще вспомнить об истории оперного искусства, то, по-моему, действие большей части опер у самых разных композиторов происходит во времена всевозможных войн. Возьмем хотя бы Верди: начиная с одной из его первых опер «Ломбардцы во время первого крестового похода», у него везде сплошные войны. «Отелло», «Сила судьбы», «Аида», «Трубадур», «Набукко», «Макбет», «Симон Бокканегра» – перечислять можно бесконечно, пожалуй, только в «Травиате» и «Фальстафе» у него нет боевых действий. У Вагнера также все воюют друг с другом, у Доницетти, у Беллини. У русских композиторов то же самое: «Иван Сусанин» Глинки, «Мазепа» Чайковского, «Война и мир» Прокофьева – опять же, список продолжительный, война повсюду. Потому что военные действия – это очень крепкий скелет драматургии. Уход в тему войны всегда поможет выстроить отношения персонажей на ее фоне, обострит трагизм происходящего. Пожалуй, среди известных мировых композиторов только Пуччини больше ушел в сторону лирики. Вот и мне было интереснее показать лирическую составляющую в астафьевской прозе, потому что все равно жизнь человека – это самое главное.

Елена КОНОВАЛОВА
"Опера & Балет" №8 (108), апрель 2025