Он всё так же красив, как и почти тридцать назад, когда играл главную роль в фильме "Следопыт" – том самом, где в своей последней роли выступил Андрей Миронов. Андрейса Жагарса вполне можно назвать сибиряком, ведь родился он в наших краях, – но придающий ему некий шарм прибалтийский акцент не даёт забыть, что перед вами всё-таки латыш, который приехал в Красноярск как театральный режиссёр, чтобы поставить в театре оперы и балета "Аиду".

– Верите ли вы в судьбу?

– В чём-то да. Судьба меня направляла в разные, иногда противоречивые стороны, но всё-таки правильно руководила моей жизнью.

– В финале фильма "Удачи вам, господа!" Владимира Бортко, который, как мне известно, вы очень любите, ваш герой, русский офицер Олег, воплощает в жизнь свою мечту – становится успешным бизнесменом. Вы же, внезапно бросив актёрскую профессию, ушли в ресторанный бизнес.

– Действительно, одно время так было, но сейчас я вновь больше в искусстве, чем в бизнесе.

– Сибиряком себя ощущаете?

– Может, не совсем, но славянская часть моего мировосприятия делает своё дело. Моя мама – латышка, воспитывала меня в европейском духе, отец был украинцем. Впервые я попал в Красноярский край, когда мне было 18 лет, я снимался в фильме "Твой сын". Съёмочная группа жила у Саяно-Шушенской ГЭС. Конец семидесятых годов, вовсю шла стройка. Это была моя первая маленькая роль в кино.

Получилось так, что сегодня вернулся в те края, из которых меня (для того, чтобы я начал свой творческий путь) когда-то увезли. На сей раз я приехал в эти места с оперой "Аида". В этом тоже какая-то судьба?

– Нет ли чувства несправедливости за то, что когда-то сюда ссылали ваших родителей?

– Какая может быть справедливость у истории, если многие народы ссылали? Была определённая идеология. Вторая мировая война разделила Европу, погибло много людей во всех странах мира. Мама никогда не воспитывала нас против какого-то народа или религии – мы жили в свободном мировосприятии. Русские люди, которые, может быть, были высланы в Сибирь раньше моей семьи, помогали ей прижиться здесь. И всё-таки осталось горькое воспоминание – мама очень хотела получить образование, до высылки училась в Риге на фортепиано.

– Не сожалеете о том ушедшем времени, которое дало блистательную прибалтийскую актёрскую школу?

– Думаю, это была всё-таки школа Станиславского. Только каждая киностудия или театр имели свой особенный почерк. До того времени, когда мы приобрели нынешние свободы, театр России и Прибалтики был более живой, а в кино – меньше коммерции. После девяностых театр долго находился в кризисе, не о чем рассказывать – растерялись, хотя говорить разрешалось обо всём.

Я принадлежу к тому поколению, которое с ностальгией смотрит выдающиеся фильмы семидесятых-восьмидесятых годов. Хочется верить, что в российском кино, кроме большого количества сериалов, появится много хороших, отнюдь не коммерческих, серьёзных фильмов.

– Мог бы сегодня появиться известный далеко за пределами Прибалтики театр, как некогда у Юозаса Мильтиниса в Паневежисе?

– Сейчас прибалты тоже блистают. Театр наций, например, пригласил Алвиса Херманиса, который поставил выдающийся спектакль "Рассказы Шукшина" с Женей Мироновым. Алвис к тому же выстроил Новый Рижский театр. Тогда был Мильтинис – сейчас Херманис, который ставит "Трубадура" с Анной Нетребко в Зальцбурге.

Я и сейчас могу назвать имена, равные тем, которые сияли в Паневежисе, просто эти актёры не снимаются в российских фильмах, поэтому их не знают в вашей стране. Кирилл Серебренников приглашает молодых рижских актёров в свои проекты, и, думаю, их тоже увидят.

А таких как Банионис, Адомайтис, Будрайтис, Масюлис, Калныньш, Артмане знали потому, что они – совсем не секрет – очень часто играли в российских фильмах плохих или хороших иностранцев. Они стали знаменитыми через общее кинопространство.

Хорошо, что лучшие спектакли российских драматических театров из Москвы и Питера регулярно появляются в Прибалтике, есть специальная структура, которая их вывозит, а наше министерство культуры поддерживает и финансирует подобные гастроли. В искусстве нет преград: поехал, поставил спектакль или спел...

Я как директор оперы приглашал солистов и дирижёров из Мариинского, Большого и других театров России. Коллектив, которым я руководил, трижды был на больших обменных гастролях в Большом театре. Обмен и связи в культуре существуют до сих пор.

– Несмотря на фамилию, вас воспринимают как русского актёра, потому что вы играли русских героев в русских фильмах... Причём вы сыграли офицера Олега в комедии "Удачи вам, господа!", где работали в паре с Николаем Караченцовым. Ещё вы снимались в "Следопыте" с Андреем Мироновым.

– Я тогда ещё не был директором оперы. Снимали под Выборгом. Андрей Миронов должен был приехать на съёмку, а в Национальной опере Риги были гастроли Московского театра сатиры. И на сцене театра, которым я потом руководил, он и умер. Такое страшное совпадение. К сожалению, выйти с ним на съёмочную площадку не удалось. Роль Андрея Миронова была сокращена.

Будем откровенны, в "Следопыт" этого актёра позвали из-за имени. У Андрея Александровича есть другие, более выдающиеся работы в театре и кино, которые я смотрел.

– Почему вы столь резко оборвали свою кинокарьеру?

– У меня был выбор: либо оставаться в России, где киноиндустрия также находилась в кризисе, либо, поддавшись духу независимой Латвии, заняться предпринимательством, начать ездить в Европу и Америку. В 1995 году я решил стать режиссёром, увлёкся оперой. В Германии смотрел много спектаклей.

В Берлине работали большие оперные мастера. Режиссура ведь от характера. Меня к тому же вело любопытство, и я почувствовал, что пропетое слово действует сильнее, чем сказанное. Так совпало, что в 1995 году Латвийскую оперу сдали после ремонта, и театр нуждался в менеджере нового типа. У меня уже был свой бизнес, и мне предложили возглавить театр. Спустя год меня утвердили на должность директора Латвийской оперы.

Оперный театр – своеобразный вирус. Он тебя завораживает, ты становишься одержимым поклонником этого жанра. Так началась моя карьера в опере как директора, а в 2003 году, почувствовав, что меня опять тянет в творчество и только администратором быть не могу, я поставил "Летучий голландец" Вагнера (этот композитор когда-то дирижировал на латвийской сцене. – С. П.). Далее работал и в Латвии, и в Германии, и в Австрии, и в Японии, и в России.

– Вам вручали латышские и российские ордена, но откуда у вас высокие награды Голландии и Франции?

– Мы делали большой культурный обменный проект "Весна-осень Франции и Латвии". Президенты Ширак и Вике-Фрейберга решили, что надо организовать два культурных события. Я принимал в этом участие.

Моя "Пиковая дама" Чайковского получила в английском "Файненшнл Таймс" – в обозрении оперных театров – пять звёзд, после чего появился интерес к моей режиссуре, за мной начали ездить агенты. С "Пиковой дамой" нас пригласили во Францию, в Бордо. А награда от Голландии получилась после того, как в рамках визита королевы Нидерландов Беатрикс был устроен большой концерт, который я режиссировал.

– Как вы думаете, когда правительства наших стран перестанут ссориться?

– Есть европейская и российская политика, есть хорошее сотрудничество в разных областях, но, согласитесь, неестественно, когда начинают закрывать социальные сайты, контролировать возможность общения, когда начинаются разговоры о введении въездных виз для российских граждан...

А что касается территориальных конфликтов, то всё должно решаться международными договорами. Думается, в сфере культуры общаться легче всего. Иногда мы помогаем политикам выстраивать мосты.

–  Увидим ли мы вас когда-нибудь на большом экране?

– После большого перерыва начал сниматься в фильме "Вариант Маркони", который ставит на Украине молдавский режиссёр Валериу Жереги. Картина будет представляться на Берлинском кинофестивале, её трейлер уже презентовали. Съёмки должны закончиться осенью. Фильм расскажет о событиях двадцатых годов на Украине.

Сергей ПАВЛЕНКО
"Красноярский рабочий", 24.07.2014 г.