Анна Киселёва: "Есть у музыки душа"
Солистка Красноярского театра оперы и балета имени Д. А. Хворостовского, заслуженный работник культуры Красноярского края Анна Киселёва спектаклем "Tosca" отметила своё двадцатилетие пребывания на сцене.
– Как прошёл ваш творческий вечер?
– Отлично! Благодарна, в первую очередь, конечно же, своим родителям, коллегам по сцене, всем цехам театра, своим слушателям, зрителям, поклонникам: несмотря на то, что это была середина недели, люди пришли. Подарили багажник цветов.
– Почему была выбрана именно "Tosca"?
– Концертов у меня много, на этот раз решила показать оперу, которых в моём репертуаре меньше, чем хотелось бы. Спросила у главного дирижёра, заслуженного артиста России Анатолия Петровича Чепурного, он дал добро.
"Tosca" для меня очень символична. Когда я ещё училась, много читала об оперных певцах. Моя бабушка Мария Григорьевна Самойлова обладала изумительной чистоты сопрано с природной постановкой голоса. Она подарила мне книгу о румынской певице Хариклее Даркле, которая произвела на меня неизгладимое впечатление. Это была певица, исполнявшая весь женский репертуар.
Мы ведь поём определённым голосом – сопрано, меццо-сопрано, контральто, а она исполняла весь репертуар для женского голоса – от колоратурного сопрано до контральто. Даже Ваню в "Иване Сусанине" пела в Петербурге в конце XIX века. Такого примера в своей жизни я больше не встречала.
Через несколько лет, уже будучи солисткой театра, узнала о существовании конкурса имени Хариклеи Даркле в Румынии, в городе Брейла, где родилась певица. Поехала не задумываясь, хотя добиралась туда поездом пять дней и пять ночей. Румыны были в шоке, так как в Европе всё близко – час-два на самолёте.
Спела удачно, став дипломантом этого конкурса. Когда приехала, была меццо-сопрано, однако компетентное жюри во главе с мировым королём баритонов, румынским певцом Николае Херля и мега-звездой Марианой Николеску, сказали, что я – сопрано. Решила перейти в это амплуа, а через два года вернулась на румынский конкурс и получила очередную награду.
Несколько лет назад спела премьеру "Tosca", причём в том же возрасте, в каком была Хариклея Даркле, исполнявшая это произведение Пуччини, написанное именно для неё. И когда речь зашла о бенефисе, сразу подумала о "Tosce".
– Двадцать лет на сцене – много это или мало?
– Когда была маленькой, мы с бабушкой часто смотрели фильм "Волга-Волга". Бюрократ Бывалов, которого играет Игорь Ильинский, говорит: "Чтобы так петь, двадцать лет учиться нужно". И я думала: "Вот это да! Двадцать лет! Это же целая жизнь!" А сейчас понимаю, как всё в жизни относительно.
В вокале чувствую себя достаточно уверенно, хотя, конечно, перед выходом волнуюсь всегда. Я думаю, это чувство во многом и двигает нашего брата артиста, являясь составной частью того великого, что называют преображением на сцене.
– И главное – всё ещё впереди! Ведь возраст у вас замечательный! Есть о чём мечтать, о чём думать, к чему стремиться...
– Не ограничиваюсь одним лишь театром. В моей жизни много концертных программ – русские романсы, французский шансон, песни из репертуара Анны Герман и Клавдии Шульженко, произведения военных лет, даже бардовские песни есть. На 9 Мая пою "Панамки" Вадима Егорова – зрители без слёз слушать не могут. В театре ведь бывают разные времена.
Пользуясь случаем, хочу напомнить, что очередной мой сольный концерт пройдёт в Доме кино 29 декабря. Это будет праздничная новогодняя программа с яркими произведениями, и принимать участие в ней будут мои друзья, а также дети из студии современного танца Plastilin.
– Помню, какое потрясение довелось испытать на премьере "Медеи". Как вы работали над этой партией?
– Очень сложно. Очень долго. Девочкам, которые шли на премьеру (Эва Горстка и Светлана Рацлаф-Левчук – Ред.), может быть, было легче, ведь с ними работала режиссёр-постановщик (Мария Тихонова – Ред.) в течение двух месяцев, и репетиции были каждый день утром и вечером, а меня ввели спустя год – за две недели. И вводом занималась помощник режиссёра Анастасия Касаткина.
Несколько месяцев я открывала клавир – и закрывала. Огромный вокальный материал. Психологически сложно было начать работу. Как утверждается в моей любимой немецкой поговорке: "Все начала тяжелы". Трудно было до тех пор, пока не поняла, для чего я, певица Анна Киселёва, в XXI веке выхожу с этой даже не партией, а ролью. Когда это поняла, мне стало легко.
В общей сложности Медею делала год. Вокально непростая, она мне подходит по моему типу голоса. Даже рада, что спела позже: партия отлежалась, и сейчас чувствую себя в ней, как сама героиня много веков назад.
– Было ли в вашей творческой биографии что-то ещё настолько сложное, или можно сказать, что "Медея", на данный момент, ваш наивысший уровень?
– Наверное, "Медея" – мой пик, творческая вершина. После неё даже не знаю, что хотела бы спеть? Хотя, нет, знаю... Есть в душе мечта исполнить "Чио-Чио-сан" как контраст к "Медее".
Опять же это музыка Пуччини. Мне нравится этот замечательный композитор. Я в нём себя хорошо чувствую. Если над "Медеей" работала год, то Тоску, выучила за полтора месяца. Настолько легко она сразу легла на голос.
– Помнится, был на сцене красноярского оперного поставлен спектакль "Жанна Д'Арк на костре" с драматической актрисой Галиной Саламатовой в главной роли.
– Мы с ней работали в паре. И мне тогда критики СТД дали приз за лучшую драматическую роль. Жанна Д'Арк была одной из моих любимых ролей. Спектакль очень нравился. Как жаль, что его сняли. Подобного опыта, к сожалению, больше не было, а так хотелось бы попробовать себя ещё в драматической роли.
– Возвращаясь к вашим концертам, получается, что данная активность идёт, скорее, от невысказанности, от желания выговориться?
– Просто люблю петь. Больше ничего не умею делать.
– Вы готовы выступать в любом зале. Поёте в филармонии, в Доме кино, Доме офицеров, органном зале, на своей родной сцене, в исправительных учреждениях Красноярского края...
– Причём чувствую себя везде отлично. Сотрудничаю с Домом искусств, и, как я уже сказала, охватываем зоны Красноярского края и за его пределами, которых у меня уже больше тридцати – подростковые, мужские, женские. Это, наверное, единственная площадка, на которой мне петь довольно сложно.
У меня есть несколько песен, которые называю "тяжёлой артиллерией" и стараюсь их петь всегда. И вижу слёзы, независимо – мужчина это или женщина. Пытаюсь пробиться к их сердцам, к их душам, может быть, разбудить в них то, о чём они и сами не знают.
– Как на вас влияют залы? Качество звука ведь разное.
– В Доме кино, например, пою в микрофон. Мне нравится работать в разных местах и в разных жанрах. Люблю петь а капелла. Поёшь, как твоей душе хочется.
Был у меня такой случай. К счастью, единственный. Прихожу на выступление с концертмейстером. Полный зал. А инструмента нет. Пришлось исполнять целую программу акапелльно.
– У вас множество разного рода наград и премий, но одна из них несколько удивляет: в 2009 году вы стали лауреатом конкурса авторской песни. Неужели ещё и сами пишете?
– Ну что вы! Просто люблю участвовать в городском фестивале "Красноярск поёт Высоцкого". Следующий концерт фестиваля состоится в день рождения Владимира Высоцкого 25 января в БКЗ филармонии.
– Что дали вам конкурсы, которых в вашей биографии довольно много?
– Время их, конечно, прошло. Это был определённый этап. Сейчас участвую уже как член жюри. Например, трижды была в жюри фестиваля молодых исполнителей "Хрустальная магнолия" в Сочи. Проводила мастер-классы.
Не только конкурс, но и подготовка к нему дают артисту многое. Такой вот этап жизни, в котором ты заметно прибавляешь. От конкурса к конкурсу ты идёшь, как по лестнице вверх. И не нужно расстраиваться, если не занял какое-то место. Всё к тебе вернётся в твоей работе.
Конкурс – это также общение со своими коллегами, участвуешь в мастер-классах. Ты слышишь разный репертуар в разном исполнении. Есть конкурсы, в которых есть условие спеть одно и то же произведение, и все его поют, а бедные члены жюри вынуждены его слушать. И надо так спеть, чтобы удивить.
– Если говорить о мастер-классах, то стоит напомнить, какие у вас были замечательные наставники – народные артисты СССР Елена Образцова, Ирина Архипова, Владислав Пьявко.
– Была на мастер-классах Федоры Барбьери, Гундулы Яновиц, Марианы Николеску, Александрины Милчевой, Каролин Мазур. Несколько раз занимались с болгарским дирижёром Драгомиром Неновым, работая над партией Аиды.
С Еленой Васильевной Образцовой общались на мастер-классе, который она вела с другими певицами. Женщина, любившая пошутить, очень позитивная, с большим чувством юмора, что весьма хорошо для певца.
В 2006 году была стипендиатом Фонда Ирины Архиповой, занималась с Владиславом Ивановичем Пьявко, мы с ним работали над партией Лизы в "Пиковой даме". Вытаскивал всю душу, и выходила затем от него, как выжатый лимон.
Я и сейчас продолжаю совершенствовать свой вокал, мне кажется, это бесконечный процесс.
– С Дмитрием Хворостовским не довелось выступать?
– К сожалению, нет. Только как зритель присутствовала на всех его концертах в Красноярске. Что касается просто общения, то моя мама, Людмила Васильевна Киселёва, была преподавателем института искусств, вела сценическое движение и фехтование.
Дмитрий прошёл у неё двойной курс обучения вместо положенного годичного. Приходил дополнительно, даже бывал у нас дома. В прессе писали, что он хорошо фехтует в опере "Трубадур", где много подобных сцен.
На концерт в МГУ меня пригласил Владислав Иванович Пьявко, а после концерта в кулуарной беседе общались с самим Дмитрием. На этом вечере присутствовал его отец. Дмитрий пел сложную музыку, вокальный цикл Шостаковича на слова Микеланджело, а во втором отделении – романсы Пушкина. И монолог Яго из "Отелло" Верди.
– Что вы делаете после исполнения сложнейшей партии?
– Просто надо помолчать – хотя бы на следующий день, устроить день тишины. И хорошо выспаться. Однако бывает по-разному: театр есть театр.
Сергей ПАВЛЕНКО
"Красноярский рабочий", 07.12.2019 г.
