Культурная жизнь в Красноярске всегда была очень бурной, особенно это заметно в последние годы: музыка на крыше, показы альтернативного кино, книжная ярмарка, выставки Дали и Кандинского. Наряду с авангардными и новомодными форматами очень востребовано сейчас и классическое высокое искусство, такое, как опера. В сентябре оперной труппе Красноярского государственного театра оперы и балета был представлен новый художественный руководитель, солистка Большого театра, народная артистка России Ирина Долженко. С Ириной Игоревной мы беседуем о классике и новаторстве в театре, о новых постановках и предстоящем «Параде звёзд».

Случайная неслучайность

— Ирина Игоревна, что привело вас в Красноярск? И был ли у вас опыт подобной работы?

— Это такая случайная неслучайность. Я пела партию Кармен в Красноярском театре в мае этого года, во время гастролей и получила это приглашение. Это мой первый опыт художественного руководства, и мне прежде всего хочется помочь по-другому посмотреть на всё происходящее и в театре, и в России в целом. Ведь многие театры страны забыты и заброшены. В Красноярске, к счастью, такого нет, думаю, что и благодаря балету в том числе. Сергей Бобров старается, чтобы работали все артисты, и заняты в спектаклях были все по максимуму.

— Как всё начиналось для вас как для оперной певицы?

— Родилась я в Ташкенте. После землетрясения моя семья переехала в Эстонию, поэтому выросла я и начала формироваться как личность именно в Эстонии. Окончив школу, вернулась в Ташкент — уже в консерваторию. Но ещё до её окончания меня приняли в детский музыкальный театр Натальи Ильиничны Сац, где я и продолжила своё обучение. Я никогда не сидела на месте, всегда стремилась больше узнать в профессии, большему научиться и большего добиться. Я стала участвовать в международных конкурсах, и так началась моя стремительная международная карьера. В Большой театр я была приглашена уже из Венской оперы.

Уникальность славянских голосов

— А какие это были конкурсы?

— В конкурсе М. И. Глинки у меня был приз «Надежда» как у самой молодой участницы — мне 18 только на конкурсе исполнилось. Но к тому времени я была лауреатом республиканского конкурса в Узбекистане, и мне, несмотря на возрастные ограничения, разрешили поехать в команде.

— Вы много работали в европейских театрах. А как вам удалось попасть на зарубежные подмостки?

— Это тоже была случайность. Я поехала на конкурс «Бельведер» в Австрии, и меня там заметили и пригласили поработать в западных театрах. Я участвовала в постановке «Борис Годунов» в рамках открытия Новой Израильской оперы. Затем работала в Вене три сезона, в Стокгольме, в немецком «Дойч Опер Берлин». Вообще, в Германии я пела во многих театрах, потому что уже узнаваемых артистов непременно везде приглашают.

— Это и не удивительно, ведь на Западе русская оперная школа высоко ценится.

— Даже не столько сама школа, сколько голоса, потому что русскую музыку могут петь только славяне.

— И в чём же заключается уникальность славянских голосов?

— По-русски очень непросто петь. Например, итальянская музыка предполагает более лёгкое, удобное исполнение.

— А русским петь итальянскую музыку легко? Или немецкую?

— Как ни странно, итальянскую петь легко. Про немецкую не скажу — я не так много пою немецкую оперу. Но в моём репертуаре очень много немецкой камерной музыки: Шуман, Лист, Брамс. Из опер, пожалуй, могу выделить «Волшебную флейту» Моцарта.

…Чтобы в театр стало модно ходить

— Тяжело было вернуться с Запада в Россию?

— Не вернуться — ведь я никогда не уезжала из России, не было желания жить только там. Я всегда возвращалась в Москву, не могу сказать почему. Очень хотелось работать в Большом театре. И даже в одном из интервью, когда меня спросили: «Какова ваша золотая мечта?», я ответила: «Хочу петь в Большом театре». На меня посмотрели как на безумную: «Как? Вы поёте по всей Европе, зачем вам это?». И когда поступило предложение от Большого, я, естественно, с радостью его приняла, даже не раздумывая. И работаю уже 14-й сезон.

— Вернёмся к красноярской сцене. Вы познакомились с театром, познакомились с труппой. Что можете сказать о наших артистах, о возможностях театра.

— Я была на спектакле «Князь Игорь» — прекрасный состав, прекрасные декорации, всё соответствует любому современному театру. Слушала и «Риголетто», и «Садко» и так, в рабочем режиме, постепенно знакомлюсь с труппой и понимаю, что есть и взрослые звёзды, и звёзды, которые поднимаются потихонечку, но вполне уверенно. Считаю, что театр в абсолютно нормальном рабочем состоянии, просто нужно пускать «свежую кровь», что называется, — приглашать из других театров артистов, дирижёров, чтобы немного раскачать ситуацию, чтобы наши артисты не варились в собственном соку, а могли всё время черпать новое.

Публика должна приходить именно в театр, а не просто послушать своего знакомого, друга или родственника. В любом театре России есть замечательные певцы, хорошие голоса, но не хватает чисто технических возможностей. Чтобы исправить ситуацию, мы планируем привозить коучей, приглашать преподавателей, пианистов, артистов, которые хорошо говорят и поют на других языках: итальянском, немецком, французском. Талантливых ребят очень много, практически все они выпускники Красноярской академии музыки и театра. И мы планируем наблюдать, как они взрослеют и профессионально растут. К универсиаде мы должны вырастить состав звёзд именно из наших солистов. Сейчас нужно прикладывать усилия к тому, чтобы люди вновь полюбили театр, чтобы в театр стало модно ходить.

Мы впереди планеты всей

— Опера-балет «Кармен». На ваш взгляд, это вызов, рискованный шаг?

— Ноябрьская премьера оперы-балета «Кармен» — это просто инновация. Нигде в мире ничего подобного не было, Красноярский театр в данном случае впереди планеты всей. Когда на оперную музыку ставится балет, причём балет танцует не только в сопровождении оркестра, но и под живой оперный вокал, — это сильно! Это очень привлекает и это интригует. Спектакль станет жемчужиной в репертуаре театра и будет интересен не только нашей публике, но и зарубежной, я уверена.

— Расскажите, пожалуйста, о ближайших планах. Есть чем удивить зрителя?

— Начнём с того, что в 2014 году у нас пройдёт «Парад звёзд в оперном», пятый по счёту, и его мы посвящаем русской опере. На сцене Красноярского театра мы будем ставить всю русскую классику: «Садко», «Князь Игорь», «Иоланта», «Снегурочка», «Пиковая дама», «Царская невеста», «Евгений Онегин». Для «Онегина» мы пригласили артистов из Сербского национального театра, с которым поддерживаем творческие связи. Также к фестивалю мы готовим постановку «Борис Годунов» на музыку М. Мусоргского с интересными аутентичными декорациями и костюмами. В своё время они были сделаны для постановки Александра Сокурова на сцене Большого театра. Будет очень интересный, немного киношный вариант спектакля. И мне самой не терпится увидеть это на сцене. В феврале следующего года, 7-го и 8 числа у нас премьера. Будут приглашены солисты театра «Новая опера», давнишние наши партнеры, которые споют вместе с нашими солистами.

Сохранить «самость»

— И в заключение нашей беседы скажите, пожалуйста, в чём вы видите основную задачу для себя как руководителя оперной труппы?

— Главное, не стремиться слепо подражать Западу, где разрушается сама основа репертуарного театра. Мы должны сохранить фундаментальные театральные традиции, которые крепки партнёрскими отношениями между артистами. Эти отношения складываются годами, десятилетиями, и нельзя ими так вот, походя, разбрасываться. Мы должны сохранить то, что есть у нас, потому что лучше русской оперы, я считаю, ничего нет. И на Западе прекрасно она существует, все её понимают, все знают. Того же «Бориса Годунова», «Хованщину», «Онегина», «Иоланту» ставит каждый западный театр. Кто же будет продвигать русскую музыку, если не мы? Кто её будет петь?

— Можно сделать вывод, что ваш взгляд на будущее оперного искусства, в Красноярском театре в частности, оптимистичен?

— Более чем. Есть идея создать школу для молодых солистов и приглашать дирижёров, музыкантов, драматических режиссёров преподавать им мастер-классы. Этим же должны заниматься и наши взрослые солисты, передавая молодой смене творческий, профессиональный и жизненный опыт, знания о жизни театра изнутри, знание публики. Ведь преемственность в данном случае очень важна. И если мы хотим сохранить наш театр, наш русский театр, мы всегда должны помнить о том, что нельзя построить ничего нового, полностью разрушив и отказавшись от старого, наработанного. В этом случае театр теряет ощущение «самости», самодостаточности. Театру исполняется 35 лет, а будет 50, 100 лет. Что оставим мы приходящим нам на смену молодым? Мы должны всегда помнить об этом.

Жанна РЕВКУЦ
"Красноярская версия" №297, 11.12.2013 г.