Когда Дмитрий Хворостовский выходил на сцену с лангеткой, слегка пошатываясь, весь зрительный зал вставал...

Первым партнером Дмитрия Хворостовского в Красноярском театре оперы и балета, куда он пришел работать, еще учась на втором курсе Красноярского института искусств, была Лариса Марзоева, ныне солистка этого театра. Сегодня она не может без слез рассказывать о своем коллеге и настоящем друге, за судьбой которого следила все эти годы.

– Мы так верили, что он выживет, особенно после той фейковой новости, которую месяц назад распространила депутат Мизулина. «Ну, значит, будет долго жить», – пронеслось у меня в голове. Но этого не случилось. (Утром 16 октября в новостных лентах появилось сообщение о том, что Дмитрий Хворостовский скончался. Через час оказалось, что это ложная информация. Сегодня, когда появилась новость о смерти певца, многие решили – это опять фейк. – Ред.)

Уже со второго курса Хворостовский начал выступать на сцене Красноярского театра оперы и балета как стажер. Конечно, все сразу заметили его редкий бархатный баритон, необычайный тембр и большой диапазон голоса. Вскоре начинающему артисту стали доверять серьезные партии в операх.

– Я впервые встретилась с Дмитрием, когда мы репетировали детский спектакль, – вспоминает Лариса Марзоева. – Он играл ежика, а я лису. У нас в театре было такое правило, что для детей работают только артисты первого эшелона. И мы были только рады этому. Быстро стало понятно, что работать с ним – одно удовольствие. Он был веселым, открытым, но не для всех, только для друзей. Через некоторое время мы стали партнерами и во взрослых спектаклях. Дело в том, что Дима был намного моложе всех нас в труппе, и ему нужна была партнерша, на чьем фоне не так заметна разница в возрасте. А я маленькая, худенькая, меня загримируют, и мы отлично смотрелись.

Играли «Евгения Онегина», «Фауста», «Паяцев» и другие спектакли. Помню, однажды в «Паяцах» с нами произошел смешной случай. Дмитрий там играл моего любовника. И вот в конце спектакля моему мужу доложили, что я встречаюсь с любовником. Он толкает меня, я падаю головой вниз по ступенькам, красиво так стараюсь. Тут подлетает Дима. Он должен был оттолкнуть моего мужа и спасти меня. Но он настолько темпераментен, что не рассчитывает силу и удар сбивает моего мужа с ног, тот наступает пяткой мне прямо в глаз, а после валится всем телом сверху. На другой день мне стоило немало усилий, чтобы объяснить всем, что это за синяк у меня под глазом.

Хворостовский работал в Красноярском оперном театре вплоть до 1990 года. Но и уехав жить и выступать в Европу, не забывал про родной коллектив.

– Мы регулярно переписывались, – рассказывает Марзоева, – как-то катались на кораблике по Енисею, он очень просто вел себя в быту, абсолютно не притязательный был. Последний раз виделись летом, когда он приезжал в Красноярск с прощальным концертом. По-другому это и не назовешь. Я все его выступление проплакала, не могла сдержаться, когда он вышел на сцену с лангеткой, слегка пошатываясь. Весь зрительный зал раз за разом вставал, как только он появлялся из-за кулис… Такое невозможно забыть.

Когда после выступления мы обнялись, он произнес: «Лара, а может, я еще и поживу». Я написала ему вслед, что все замечательно, прекрасный концерт. Но его последний ответ был очень краток: «Лара, спасибо, всем привет».

Светлана ХУСТИК
"Православие и мир", 23 ноября 2017 г.