В 2015 году тенор Михаил Пирогов завоевал всеобщее признание на Международном конкурсе оперных певцов имени П.И. Словцова – и с тех пор стал настоящим любимцем красноярской сцены, где исполнил за эти годы множество партий. В конце прошлого года певец принял приглашение стать солистом оперной труппы театра. В первый месяц весны его можно будет услышать в операх «Пиковая дама» (4 марта), «Кармен» (11 марта), Tosca (24 марта) и «Мадам Баттерфлай» (31 марта). А до конца сезона у него еще большие творческие планы.

– Михаил, у вас было множество заманчивых предложений после Гран-при на Конкурсе имени Словцова. Как удалось устоять от соблазна?

– Я только за год до этой победы вернулся домой в Улан-Удэ, хотелось воплотить задуманное в Бурятском академическом театре оперы и балета. Четыре года работы там были у меня, считаю, весьма плодотворными. Спел ведущие партии в операх «Кармен», «Бал-маскарад» и «Тоска», а также в концертном варианте в «Трубадуре» и «Демоне». Был активно востребован в своем театре и много выступал на других сценах, был приглашенным солистом в Красноярске. Стал за это время лауреатом нескольких других конкурсов, отмечен почетными наградами Республики Бурятия. Дома у меня было признание, своя публика.

– Но все же вы решились на уход после смены руководства театра. Почему не сочли для себя возможным остаться в Улан-Удэ?

– Потому что я пришел в театр, когда директором в нем назначили Аюну Владимировну Цыбикдоржиеву, она меня пригласила. Художественным руководителем оперной труппы стала Дарима Лхасарановна Линховоин. Меня позвали сначала на оперный фестиваль, где я спел Владимира Игоревича в «Князе Игоре», а потом в труппу театра. В то время у меня успешно складывалась оперная карьера в Саратовском театре оперы и балета. Но мне очень понравилось в Бурятском театре, захотелось продолжить там работу. В Саратове к моему решению отнеслись с пониманием, вернулся домой с легким сердцем. И рад, что мне довелось поработать с этими замечательными людьми. Театр в те годы был на подъеме, нас даже вновь стали называть Милан-Удэ – как в советские времена, когда в нем пели такие знаменитые певцы как Ким Базарсадаев, Галина Шойдогбаева, Дугар Дашиев. В городе была сильная вокальная школа, появились возможности выезжать на гастроли, на конкурсы. Спектакли были на слуху, и не только в России. Художественный руководитель театра Юрий Константинович Лаптев ставил оперы, которые привлекали внимание и критиков, и широкой зрительской аудитории – трудно было представить, что до него на оперных спектаклях в зале порой присутствовало по 15-20 человек! Но все рухнуло, когда новый министр культуры приняла бездарное необдуманное решение сместить руководство театра. Мне небезразлично то, что творится в культурной жизни Бурятии – это мой родной дом, и все происходящее там нас, артистов, касается напрямую. Но говорить об этом больно. Ситуация там, на мой взгляд, сейчас печальная. Заявления министра, что перемены якобы во благо театра, пусть останутся на ее совести.

– Но вы поддерживаете творческие связи с республикой?

– Конечно, мне дорог мой зритель. Выступаю с концертами, спел в театре два спектакля – «Кармен» и «Бал-маскарад», в апреле вновь приглашали, но отказался. Мое основное место работы теперь в Красноярске – это для меня в приоритете.

– Почему предпочли именно Красноярск? Вас ведь звали и в другие театры?

– Да, предложения были. Я приглашенный солист Новосибирского театра оперы и балета, дебютировал там в партии Хозе в «Кармен». Но с Красноярской оперой я сотрудничаю уже четыре года, город и театр стали мне по-настоящему близки. Театр считаю вообще одним из лучших в России – здесь обширный оперный репертуар, высокопрофессиональная труппа, проходят международные фестивали, собирающие известных дирижеров и солистов из разных стран мира. Не каждый театр может себе такое позволить – это радует и восхищает. Молодому певцу для развития очень важно выходить на сцену с опытными коллегами, у которых есть чему поучиться. За прошедшие годы я выступал здесь в партнерстве со многими замечательными артистами.

– Скоро десять лет, как вы на оперной сцене. Что привело вас в эту профессию? В детстве, наверное, пели в хоре?

– Я родом из сельской местности, из Тункинского района Бурятии, и в хоре петь не довелось – сразу попал в солисты. (Улыбается.) Первой тембр моего голоса отметила учительница русского языка и литературы – в классе восьмом, после того как предложила мне выучить стихотворение и рассказать его выразительно, с чувством. Именно она предрекла, что я могу стать хорошим оперным певцом. Послушался, стал заниматься пением со школьным преподавателем музыки. Он играл на баяне, начали мы с бурятских народных песен. Но тут вдруг выяснилось, что у меня нет слуха. И все же как-то умудрился поступить на академический вокал в Музыкальный колледж имени П.И. Чайковского в Улан-Удэ, а потом мой педагог полгода меня ругал и выгонял из класса за профнепригодность. Но я к тому времени уже понял, что слух можно развивать, и два года усиленно занимался, меня очень поддержали преподаватели сольфеджио и фортепиано. Позже поехал поступать в Московскую консерваторию, не прошел по конкурсу. Год проучился в Новосибирской консерватории на подготовительных конкурсах – и вновь не поступил.

– И все же вас это не оттолкнуло от пения?

– Еще как оттолкнуло – вернулся к себе в деревню и почти на год все забросил, настолько был разочарован. В Москве мне вообще посоветовали сначала определиться с голосом – предположили, что я не тенор, а баритон, у меня развит басовый аппарат. А весной мне позвонил из Улан-Удэ мой педагог из музыкального колледжа Вячеслав Баяндаевич Елбаев, я опять стал с ним заниматься. После чего с высшим баллом поступил в консерваторию в Санкт-Петербурге. Посчастливилось попасть в класс тенора из Мариинского театра Юрия Михайловича Марусина. Он-то и объяснил, что у меня природа драматического тенора, и отсюда басовый аппарат. Мне невероятно повезло с преподавателями в колледже и консерватории – они по-отечески меня направляли и внимательно со мной работали, очень им благодарен.

– С чего начинали в профессии певца?

– Пел в Национальном театре песни и танца «Байкал» и одновременно год в опере в Улан-Удэ, потом три года проработал в Саратове – именно там началась моя серьезная оперная карьера. Директор театра Илья Федорович Кияненко приметил меня, когда я стал лауреатом Собинского конкурса, и сразу пригласил в труппу. Худруком там был Юрий Леонидович Кочнев, с удовольствием работал в его спектаклях, спел с десяток партий: Риенци в опере Р. Вагнера «Риенци. Последний трибун Рима», Князя в «Русалке» А. Даргомыжского, Индийского гостя в «Садко», Водемона в «Иоланте», Андрея Хованского в «Хованщине». Мне вообще особенно близка русская оперная музыка – по манере, по наполнению, она удобно ложится на мой голос, меня увлекает ее богатство и сложность красок.

– Как складывается ваша карьера в Красноярске? С каких ролей здесь начинали и к чему сейчас готовитесь?

– Пока что исполнял то, что уже пел прежде: теноровые партии в «Иоланте», «Мадам Баттерфлай», в премьере «Трубадура», в «Тоске» – 24 марта опять выйду в роли Каварадосси в «Параде звезд». А 4 марта у меня дебют в партии Германа в «Пиковой даме». В каждом вокальном диапазоне есть партии «на вырост». В самом начале карьеры, пока голос крепнет и формируется, тенорам рекомендуют петь лирические партии, не стоит торопиться с крепкими драматическими ролями. Чтобы исполнить Германа, нужно быть хорошо подготовленным певцом. Бывает, что молодые амбициозные артисты преждевременно берутся за такие партии и, к сожалению, рано заканчивают карьеру. Арии из «Пиковой дамы» я не раз пел в концертах и чувствую, что справлюсь со спектаклем, время пришло – все-таки, уже немалый опыт за плечами. В моем восприятии Герман – человек отчаянный и неконтролируемый, который поддался своей слабости, желанию выиграть. И пагубная страсть одержала над ним верх.

После этой работы начну плотно готовить партию Садко – собираюсь дебютировать в ней в начале июня, такая роль требует немалых усилий. И очень осторожно подбираюсь к Радамесу, надеюсь подготовить его к следующему сезону. Любая роль нуждается в серьезном осмыслении, стремлюсь тщательно работать над каждым образом. Когда познакомился со своей будущей супругой, объяснял, что профессия певца очень сложная. Перед спектаклем даже характер менялся – я становился более молчаливым или, наоборот, вспыльчивым и несдержанным. Предупреждал ее об этом. Теперь сам беспокоюсь меньше, она больше за меня переживает. (Улыбается.)

– Альфреда и Ленского в юности исполняли?

– Ариозо Ленского в концертах пел с удовольствием. А сами партии прошли мимо меня – еще в студенчестве мне сказали, что с моей внешностью только Калафа петь. Но, может, скину килограмм тридцать и все же попрошусь в «Онегина» и «Травиату»? (Смеется.)

Елена КОНОВАЛОВА
«Опера&Балет» №7, март 2019 года