Сергей Бобров: "Театр должен развивать свою аудиторию"
На следующий сезон у Красноярского театра оперы и балета поистине грандиозные планы — несколько балетных и оперных премьер, два фестиваля и даже, возможно, гастроли в Москве. Одним из самых значительных и интригующих событий сезона, как ожидается, станет премьера балета «Весна священная» на музыку И. Стравинского. Хотя, по словам художественного руководителя театра Сергея Боброва, идея этой постановки возникла спонтанно.
Время пришло
- В вашей постановке используется новая хореография. Какое смысловое наполнение вы в нее закладываете?
- Я пытаюсь идти теми же ходами, которыми шел композитор. Практически все номера из его балета будут эмоционально совпадать с номерами в нашем спектакле.
- А сюжетно?
- Дело в том, что сюжета как такового у Стравинского нет, его музыка дает хореографу большую свободу. Да, в основе этой истории — некий древний славянский обряд. Но, думаю, не стоит сосредотачиваться только на обрядах, потому что мы не знаем, какими они были у наших предков на самом деле. И как мне показалось, эта музыка очень хорошо перекликается с историей Аркаима — поселения древних славян-ариев в Челябинской области.
- Каким образом?
- Аркаим в нашем спектакле — некое условное место действия. Главным божественным персонажем в нем будет солнце. А декорации, как я предполагаю, будут представлять гигантскую воронку — ее образовало солнце, когда оно упало на Землю.
- Как метеорит?
- Да. И из этой воронки начинает разворачиваться действие. Или, иными словами — новая цивилизация. Аркаим тоже ведь был новой цивилизацией, причем высокоразвитой — в ней были ткацкие станки, плавильные печи, многоквартирные дома с хозяйством. А сам город как раз был построен в виде солнца, лучи от которого расходились во все стороны. В центре Аркаима — огромная сцена, жертвенное место, где происходили обряды и священнодействия. А вокруг нее кругами, как в амфитеатре, были выстроены дома. Поднявшись на крышу дома, человек мог видеть, что происходило в центре города.
- И все это вы хотите уместить в своем балете, Сергей Рудольфович?
- Обязательно будут параллели и в сценографии, и в самом действии. Например, поскольку в Аркаиме были ткацкие станки, я хочу сделать одну сцену, где будет раскручиваться огромное количество белых и цветных тканей. Эта сцена у нас символизирует праздник рода и рожениц. А главная героиня рождается по ходу действия из живота гигантского животного.
- Чем-то эта идея напоминает древнегреческие мифы...
- Аркаим ведь не случайно называют дедушкой Трои! (Улыбается.) Часть древних ариев ушла из Аркаима в Грецию. Но все параллели в спектакле относительны, у меня это будет представлено немного по-другому, чем в древнегреческих мифах. Просто не хочу сейчас озвучивать все детали.
- А что-то еще можете рассекретить?
- Скажем, большое место в нашем балете уделяется птицам — как одним из самых древних существ на Земле. К тому же их присутствие задает спектаклю дополнительную динамику. В одной из финальных сцен будет показана охота на птиц. Гигантская бойня, в которой огромное количество птиц падает на землю, — катаклизм, но после него начинается возрождение. А если говорить в целом, весна священная — это такой полуптичий, получеловеческий мир, эмоционально очень плотный и многоплановый, где нет жесткой привязки к какому-то времени. Много символов и метафор, серия реальных и ирреальных обрядов, которые будут происходить внутри действия балета. И все подкрепляется комбинацией видеопроекций и спецэффектов.
- Но не в качестве иллюстрации?
- Ни в коем случае — все это, как и сам танец, призвано передавать эмоциональное состояние разных сцен. Попытка совмещения несовмещаемого, некий общий арт, как это сейчас практикуется в Европе.
- А что представляет собой сама хореография?
- Комбинирование разных хореографических направлений на классической основе.
- У вас, кстати, не возникает ощущения, что грань между современным балетом и классическим все больше стирается?
- Это действительно так. В современной хореографии очень много стилей и школ. Поэтому и общее направление в европейском искусстве — сочетание несочетаемого, использование разного. И получается такая странная свободная пластика, в которой вдруг — раз, и возникает классический арабеск. Или, наоборот, какой-то элемент, не имеющий ничего общего с классической эстетикой. А потом вновь и вновь все ломается в совершенно другие стили.
- Но все-таки как это можно разумно совместить?
- Вопрос вкуса и меры хореографа, его умения и интуиции прочувствовать, какое впечатление создает у людей такой синтез — произведения искусства или мусора? Вот в чем грань. Надо найти эту четкую грань, как по лезвию бритвы пройти между разными стилями и создать четкий имидж движения вперед. То же самое происходит в любом другом виде искусства.
Стремление к идеалу
- Вашей команде — художников, балетмейстеров, артистов, других театральных цехов — всегда удается воплощать ваши идеи?
- Нам всем нужно стремиться к высшей планке. И хорошо, если хотя бы часть из задуманного получается. Конечно, если бы мы могли себе позволить долгое время заниматься только одним спектаклем, результат был бы гораздо ближе к идеалу. Но не стоит забывать, что театр — это очень сложный механизм, в котором надо поддерживать на приличном уровне текущий репертуар и одновременно выпускать по нескольку новых постановок в год. К сожалению, без издержек не обходится.
- Какие балеты красноярская публика воспринимает с наибольшим интересом?
- Всегда продаются «Ромео и Джульетта» и «Лебединое озеро». Зимой — «Щелкунчик» и «Спящая красавица». Но в целом, как показывает опыт — если ставить спектакли с большой регулярностью, каждый месяц, то продажи падают. Так, например, было с «Царь-рыбой» — балет прошел всего два сезона, причем лишь по разу в один-два месяца. Балетную классику публика воспринимает лучше, но тоже нужно уметь выдерживать время в прокате, чтобы постоянно собирать полные залы.
- «Царь-рыбу» восприняли немногие, однако же давно обветшавший рок-балет «Юнона» и «Авось» не сходит с репертуара...
- Спектакль действительно уже устарел, идет 22 года, и в будущем мы хотим сделать новую версию — причем не балета, а полноценного мюзикла. А пока выпускаем детский мюзикл по русским сказкам — его композитора Валерию Беседину в Красноярске знают по новому балету «Кот в сапогах».
- Планы о гастролях театра в Москве в силе?
- Есть предварительная договоренность, и, скорее всего, они состоятся весной. Но то, что повезем, озвучивать пока преждевременно. Сейчас нас больше заботит другое масштабное событие — форум в честь 100-летия Галины Улановой, который пройдет в ноябре. В его рамках состоится всероссийский смотр-конкурс молодых артистов — до 22 лет. А также несколько балетных премьер — «Весна священная», «Пахита» и «Красный мак» в постановке Владимира Васильева.
- Жизнь оперной труппы будет столь же насыщенной, как и балетной?
- Думаю, оперным артистам без работы скучать однозначно не придется. (Смеется.) Как минимум две премьеры — «Любовный напиток» Доницетти и детская опера «Петер и Пауль» Легара. К тому же наш фестиваль «Парад звезд в оперном» произвел хорошее впечатление на публику, и мы обязательно его продолжим. Невозможно до бесконечности вариться в собственном соку — это понижает профессиональную планку. А когда наши зрители на протяжении трех месяцев слышат приглашенных мастеров высочайшего класса, они и от своего театра будут требовать лучшего звучания. Это очень хороший стимул для всех нас двигаться дальше.
- К слову о движении — помнится, у вас была мысль провести в театре и фестиваль современного искусства?
- Я и сейчас от нее не отказываюсь. Посмотрим, как публика воспримет «Весну священную», какой резонанс вызовет этот модерновый спектакль. Не скажу, что я склонен идти на поводу у масс и ставить только то, что воспринимается широким кругом зрителей. Но и полностью закрывать глаза на их реакцию, наверное, тоже было бы неправильно. Театр должен развивать свою аудиторию, просвещать ее, но делать это надо очень деликатно и аккуратно.
Елена КОНОВАЛОВА
«Вечерний Красноярск», 26.07.2010 г.
