"Нано-Опера", или Режиссеры "под прицелом"
Начинающие постановщики получили свои десять минут славы
Провокатор, мистификатор или интерпретатор? Последние годы вокруг деятельности оперных режиссеров столько диалогов и диспутов, что позавидовать может любой политический лидер. Защищая права партитуры и священное авторское слово, критики, либреттисты, зрители, режиссеры, певцы – все приводят аргументы, словно с разных планет. Формируются лагеря «либералов» и «демократов», «консерваторов» и «радикалов», но даже внутри таких «партий» каждый говорит на своем языке как при «вавилонском столпотворении».
Алексей Смирнов (Москва) занял третье место, получил приз медиа-жюри и приз от члена жюри Вячеслава Стародубцева (постановка в Новосибирском оперном театре). Пьедестал с ним разделила Елизавета Мороз (Москва), она получила так же две стажировки – в Дуйсбурге и Дортмунде, а телеканал «Культура» предложил ей поставить один из эпизодов будущего сезона «Большой оперы».
Даже из перечисления видна вся условность распределения мест при подобном раскладе, каждый нашел своего предпочтительного героя. Такой результат, конечно, не только следствие разноголосицы, но и хода самого конкурса.
Наблюдать за действиями молодых режиссеров правда увлекательно и очень полезно. Все-таки закулисье театра – запретная зона для посетителей, а мизансценические репетиции и вовсе самая «интимная» часть в создании спектаклей. Телевизионный проект «Большая опера» уже начал программу по сближению широкой аудитории с соответствующим жанром. Теперь «Нано-Опера» приоткрыла завесу тайны над кухней оперных «поваров»: те, кто никогда не видел, как работает музыкальный режиссер, получили возможность подсмотреть процесс «приготовления» мизансцен и понять, как же мыслит постановщик. Участники сражались в самых кардинальных условиях: жесткий тайминг (10 минут на сольную сцену и дуэт в первых турах, 15 – на массовую сцену в финале) и постоянный контроль камер, безжалостно записывающих каждое слово и движение. За это время нужно поставить сцену, согласованную с музыкальной драматургией; свои идеи и представления об опере показать через процесс работы с артистом, при этом найти метафору, чтобы не заставить скучать всю многочисленную аудиторию. Формат конкурса и его требования для молодых режиссеров и прекрасен, и ужасен; сохранить баланс между эффектностью, музыкальностью и содержанием не так уж просто. Один из десяти участников, отобранных по заявкам, после первого же тура сам отказался от конкурса, оценив сложность задачи. Двух участников срезали после второго тура (Анастасия Чащинская, Мартин Ведросс), и еще двое – остались в тени, даже дойдя до финала (Дарья Жолниева, Мортен К. Роэсен). У каждого были свои достоинства и недостатки, но основная причина «непобеды» – недостаточно внятные образы или поставленные задачи, чтобы можно было понять идейный замысел. Сам факт выступления в «Нано-опере» – огромный опыт, и без сомнения, у них будет значительный прогресс в дальнейшей деятельности.
Среди пятерых победителей лидерство, как мы помним, распределилось почти равномерно, но внутренние процессы все же были различны. Отяковский и Дмитриев больше занимались «оболочкой» – придумывали сами обстоятельства, внешнюю среду, ситуацию, в которой находятся герои, Мороз и Смирнов стремились раскрыть внутреннюю сущность самих персонажей, Бицоев же оказался где-то между ними.
Дмитрий Отяковский выделялся нарочитой театральностью с элементами шоу: Риголетто не пускают охранники в клуб, где находится Джильда, «Мавра» существует в духе Малевича. В финальном раунде в честь собственного дня рождения Дмитрий пошел ва-банк и предложил на суд жюри пародию на сам проект «Нано-опера»: «Любовь к трем апельсинам» превратилась в два тура конкурса, с царем – Дмитрием Бертманом во главе стола, с принцессой – ведущей трансляций Сати Спиваковой, и Смеральдиной – одной из участниц конкурса Асей Чащинской. Как и должно комедии получилось по-настоящему смешно, при этом драматургически стройно и включило в себя весь контекст события. Правда, на подробной работе с певцами участник не останавливался, решив не утомлять публику, и за отведенное время объяснял, кому и куда нужно встать и что делать.
Участник Даниил Дмитриев попробовал разные сюжеты: в «Пиковой даме» он устроил жесткое дознание Томским – служанки во время его арии, во втором туре – одел на героев из «Дона Паскуале» маски из комиксов, а в сцене из оперы «Кармен» заставил девушек с табачной фабрики изрядно поколотить мужчин. Его персонажи попадают в определенную среду и/или используют атрибуты; и через них мы понимаем, кто есть кто.
Руслан Бицоев – студент мастерской Дмитрия Бертмана, что сказывается на методе: раскрытие психологической ситуации через визуальные эффекты/символы. Например, в конце сцены Лжедмитрий подсунул Марине Мнишек голову под футболку – как аллюзия на «беременность новым царем». Впрочем, сцену Иоланты «Отчего это прежде не знала» с Мартой он выстроил исходя исключительно из психологического подтекста, выстроил внутреннюю логику персонажей. Елизавета Мороз не только предлагала необычные условия, но убедительно, ёмко, уверенно направляла певцов, объясняла их задачи, доводила действие до экстремального предела. Особенно бурные эмоции вызвала у публики ее трактовка «постельной сцены без постели» из «Царской невесты» с активно-страстной Любашей и пассивно-усталым Грязным, где в итоге исполнительница Ксения Вязникова начала раздевать Алексея Исаева. В финальной сцене третьего тура она устроила забавный бой Фаты Морганы и Мага Челия на ринге в «камень-ножницы-бумага», чем очень порадовала зрителей. Алексей Смирнов, наоборот, не придумывал какие-то специальные условия, но с уверенной точностью раскрывал своих персонажей, занимаясь почти каждой секундой его пребывания на сцене. Скрупулезность вовсе не стала утомительной, и больше привлекла внимание к музыке и происходящим в ней событиям. Керубино в течение всей арии мучительно противостоял самому себе, пытаясь избавиться от своей безумной зависимости от женщин; Жермон и Виолетта из «Травиаты» проверяли, кто из них «победит» (она искренне хочет понравиться свекру и угощает его супом, а он хочет убрать ее из семьи). Массовая сцена с Аксиньей из «Леди Макбет Мценского уезда» стала самой мощной точкой – из примитивно-бытовой сцены с домогательством действие перешло к дикому, почти ритуальному плясу мужиков вокруг жертвы и ее насильника.
Артисты театра «Геликон-оперы» были готовы к любым испытаниям и прекрасно исполняли все задачи, проявляя и собственную инициативу. В особенности всех поразила Ксения Вязникова, настолько точно попадающая в нужный образ, что разделить ее идеи от идей режиссера становилось невозможным. Медиа-жюри даже решили вручить ей приз «За яркое воплощение роли», пожалуй, самый однозначный из всех.
Ответить на вопрос, кто же лучший из молодых режиссеров, сказать сложно: у каждого свой способ удержать внимание публики, свой подход к работе, а одного «правильного» ответа в таком формате может и не быть. Умение создать комическую сцену и драматическую – задачи изначально разного порядка, и сравнивать их с одинаковых позиций немного абсурдно.
В любом случае, сам конкурс – настоящая находка, причем не только для режиссеров. Хочется надеяться, что он заставляет осознать некоторую невежественность публики и даже критики: вы можете сколько угодно знать «теорию» – сюжеты и имена героев, напевать их арии, но каковы они, их взаимоотношения и «жизненная плоть» можно понять только в результате их существования на сцене. А заставить бегать кровь по их жилам – это и есть задача режиссера, знающего партитуру и ее возможности.
***
Когда Дмитрий Бертман впервые объяснял идею всего проекта, он сравнил частицу «Нано» с поиском самых инновационных, передовых идей и людей, их предлагающих. Многие участники и победители 2013-го и 2015-го годов сегодня получили высокое признание: к примеру, Дмитрий Белянушкин поставил спектакль не только в Геликон-опере, но и несколько опер в Большом театре, Филипп Разенков стал главным режиссером театра в Уфе; а Екатерина Василева – в Челябинске.
Сегодня конкурс с самым «миниатюрным» названием приобрел масштабность и размах, но об «инновационности» героев «нашего времени» говорить пока рано: судя по их работам, они еще испытывают прочность традиций и не стремятся резко с ними рвать.
В любом случае, сейчас каждый из участников может посмотреть на себя со стороны и сделать «работу над ошибками». Комментарии жюри по итогам туров прибавили функцию «мастер-класса», проясняя недостатки, допущенные участниками. Окончим повествование сводом заметок «начинающего режиссера», исходя из замечаний жюри. Опера – это не слова, а музыка, делайте на сцене, что хотите – но исходите из партитуры. Уникальность профессии оперного режиссера – слышать музыку. Всегда нужно точно знать, какой у тебя герой или герои; важно выстраивать рельефную драматургию, отделять «горячее» от «холодного». Не превращайте работу с певцом в перечисление куда ему пойти, что взять и какую руку поднять. Это не балет, здесь все держится на психологическом состоянии, задачах перед каждым участником действия. Меньше говорите, да точнее, режиссер не болтлив. В постановке сцены найти то, что сам очень хочешь сказать, ту главную мысль и идею, которая тебя тревожит и волнует. Нужно знать работы оперных «мастеров» и не повторять их. «Это уже было»1 – не самый лучший комментарий для оценки режиссера. Не бойся. Заставь зрителя удивиться и поразиться.
Татьяна ЯКОВЛЕВА
«Независимая газета», 16.06.2017 г.
