На открытии 47-го творческого сезона в Красноярском театре оперы и балета имени Дмитрия Хворостовского выступит звезда мировой оперы Альбина Шагимуратова. 19 сентября ее можно будет услышать в заглавной партии Нормы в премьере концертного исполнения одноименной оперы Винченцо Беллини, а 21 сентября – в нескольких оперных ариях в гала-концерте оперы и балета.

– Альбина, вы востребованы на лучших мировых оперных сценах. Что вас побудило вновь принять приглашение Красноярского театра оперы и балета?

– «Норма» никогда не звучала в Красноярске, и я с удовольствием откликнулась на предложение спеть ее здесь впервые. Образ Нормы совершенно не похож на все, что я исполняла прежде, это уникальная и знаковая партия для сопрано – многие оперные критики вообще считают ее венцом творческой карьеры певицы. Я, конечно, надеюсь, что это не так. (Улыбается.) Но она определенно подытоживает некий пройденный этап. Поэтому с Нормы нельзя начинать, за эту партию стоит браться, приобретя большой вокальный и сценический опыт, лет через 15-20, не раньше. Она очень сложная и многослойная – и актерски, и образно: одновременно и жрица, и мать, и женщина, испытывающая сильную страсть к римлянину Поллиону. А жертва, которую она приносит, сама всходя на костер – конечно, это похоже на Жанну д’Арк, но какой-то утроенной степени сложности. Вот такой переменчивый, глубокий и трагический персонаж.

Спев Норму, певица переходит к более крепким и низким партиям, а от прежнего репертуара нужно отказываться. Например, я уже простилась с Виолеттой из «Травиаты» и Лючией из «Лючии ди Ламмермур». От Нормы прямая дорога в зрелый белькантовый репертуар – к Анне Болейн, Марии Стюарт и Елизавете Английской, трем великим королевам из опер Доницетти. Эту традицию заложила Мария Каллас, она подняла исполнение партии Нормы на другую высоту. За нее могут браться только единицы – певицы, хорошо владеющие стилем бельканто и технически абсолютно свободные. Такие как Каллас, Монсеррат Кабалье, Джоан Сазерленд, Рената Скотто. И для меня это, конечно, определенный вызов.

– Вам уже приходилось сотрудничать с дирижером Дмитрием Юровским до вашего прошлогоднего приезда в Красноярск?

– Да, мы много где с ним выступали – и в Москве, и в Петербурге, и в Иркутске, где на Музыкальном фестивале Дениса Мацуева исполнили концерт в память об отце маэстро, выдающемся дирижере Михаиле Владимировиче Юровском (программа состояла из его любимых произведений). Там я, кстати, тоже пела Арию Нормы Casta diva, с которой год назад началось мое знакомство с Красноярским театром оперы и балета. И с удовольствием готова и дальше сотрудничать с Дмитрием Михайловичем. Настоящих оперных дирижеров в стране единицы, по пальцам одной руки можно пересчитать. А он к тому же человек многогранный в своих талантах, может и оперными спектаклями дирижировать, и симфоническими концертами – это вообще огромная редкость. С ним легко общаться, легко выступать на сцене – он идет за певцом и создаёт музыку, погружается в нее с головой, и возникает подлинное музыкальное волшебство.

Для меня в работе с дирижерами вообще очень важна именно музыкантская легкость общения, сотворчество, когда во главу угла ставится то, что написано в клавире, и мы вместе стремимся максимально разгадать и воспроизвести музыку, созданную композитором. Мы лишь проводники в музыке. Когда певицей и дирижером движет стремление понять друг друга и музыкальное произведение, а не удовлетворение собственных амбиций, тогда и получаются по-настоящему шедевральные спектакли и концерты. Мне довелось поработать с такими выдающимися дирижерами как Джеймс Ливайн и Рикардо Мути, но профессионалов столь высокого уровня очень мало. И все же, к счастью, они есть.

– А что для вас важно в работе с режиссером?

– Это очень непростой вопрос. Откровенно говоря, мне с ними гораздо труднее находить общий язык, чем с дирижерами. Потому что сейчас режиссеры в массе своей совершенно не учитывают особенности профессии певца, не понимают, что в момент исполнения какой-то сложной фразы просто невозможно выполнять цирковые трюки, которые они почему-то считают необходимыми. Всегда говорила и буду говорить: в опере главное – музыка, голос певца, общий высокий музыкальный уровень спектакля. А режиссура должна лишь бережно раскрывать смыслы, заложенные композитором, но не идти поперек них. Это не значит, что все оперы необходимо выпускать только в традиционной манере – хотя некоторые из них, такие как «Норма», вряд ли можно поставить как-то иначе. Многое в оперной классике надо заново пересмыслять – так, как это делает, например, Дмитрий Черняков. Я пела Людмилу в его постановке «Руслана и Людмилы» в Большом театре в 2011 году, и могу с уверенностью сказать, что режиссер, несмотря на собственный, непривычный многим подход, все равно мыслил так, как задумал Глинка, как написал Пушкин. Просто он убрал привычный нафталин из сценического воплощения этой оперы, и сделал это убедительно. Мне было очень интересно с ним работать.

– Но таких режиссеров, опять же, немного?

– Во всяком случае, мне трудно говорить о современной оперной режиссуре в нашей стране – я ее не вижу. Сейчас почти не осталось оперных режиссеров, способных, как Борис Покровский, по-настоящему работать с голосами и с клавиром. Зачем зрители приходят в оперу? Насладиться голосами певцов, которыми выражаются все эмоции героев. Но на сцене при этом порой творится такое, что идет поперек всех смыслов, и смотреть туда не хочется. Это началось в конце 90-х, когда именно режиссеры вдруг начали утверждать составы певцов в спектаклях, не слишком считаясь с их вокальными возможностями, хотя прежде это всегда делалось в тандеме с дирижером. К счастью, в Мариинском театре, с которым я сейчас работаю, такого перекоса нет. Валерий Абисалович Гергиев сам тщательно отбирает режиссеров и всю постановочную команду, у него во главе угла всегда музыка и голоса. И когда такой музыкант заходит за кулисы, целует руку и говорит: «У тебя сегодня был великий спектакль» – это счастье.

– Именно на вас, с учётом вашей индивидуальности, он взял в репертуар оперу Беллини «Пуритане», где вы исполнили Эльвиру?

– Да, и огромное ему спасибо за такое доверие. Я вообще считаю, что любой театр, независимо от жанра, должен ставить спектакли на определенных артистов, исходить из их возможностей. Согласитесь, невозможно браться за Гамлета, не имея в труппе исполнителя титульной роли – это абсурд. «Пуритане» в современной России прежде не шли, только в Советском Союзе, потому что не было исполнителей на главные партии – такие как Эльвира или Лорд Артур Тальбот. Сейчас они появились, и эта прекрасная опера благодаря Валерию Абисаловичу вернулась на российскую сцену.

– Вам приходилось отказываться от каких-то соблазнительных предложений, если они могли навредить вашему голосу?

– И не раз. Например, спеть в «Норме» Адальжизу с Чечилией Бартоли в партии Нормы и записать это на диск. Это было на самом старте карьеры – я только что выиграла конкурс Чайковского, и вдруг приглашение петь с самой Бартоли! Но я была вынуждена отказаться, потому что в то время исполняла очень высокий колоратурный репертуар – Царицу ночи, Лючию, Констанцу в опере Моцарта «Похищение из сераля», Людмилу, Шамаханскую царицу в «Золотом петушке». И Адальжиза мне была совершенно не по голосу, я не готова была его опускать, даже ради столь заманчивого предложения. Как и партия сопрано в Реквиеме Верди, которую маэстро Мути предлагал мне исполнить на его гастролях в Японии, или Тоска в одном из лучших театров Европы. Сумасшедших соблазнов было много. Но если петь не свой репертуар и не беречь голос, очень быстро его потеряешь. Невозможно почти каждый день петь ведущие партии – максимум четыре-пять спектаклей в месяц, иначе связки стираются. Важно высыпаться, не нервничать, сохранять здоровую психику, слушать великих певцов, все время улучшать собственное исполнение, с каждым выходом на сцену, – требований в нашей профессии множество. Но если ты заботишься о своем вокальном здоровье и все время совершенствуешься, тогда каждый твой спектакль будет как драгоценная жемчужина, и все, включая тебя самого, получат от него удовольствие. Оперная карьера – большой труд, требующий многолетней самоотдачи.

Елена КОНОВАЛОВА
"Опера & Балет" №1 (101), сентябрь 2024