41-й театральный сезон в Красноярском театре оперы и балета имени Хворостовского завершили мировой премьерой. Театр представил красноярцам и гостям города оперу Александра Чайковского «Ермак», написанную по заказу театра. В основе сюжета — создание Василием Суриковым картины «Покорение Сибири Ермаком». На сцену вышли исторические личности: хан Кучум, Иван Грозный, Мария Нагая, бароны Строгановы, Николай II, Гиляровский, Лев Толстой…

О том, как создавалась опера, и о своём творчестве «Городским новостям» рассказал композитор Александр Чайковский.

— Перед нами стояла задача сочинить оперу для сибирского театра о Ермаке. Главная проблема в том, что о жизни Ермака известно мало. Есть беллетристика, есть фильм. Но почти нет достоверных фактов. Ермак — сильный, смелый опытный военный, известный ещё со времён Ливонской войны. В армии Ивана Грозного он был кем-то вроде современного бойца спецназа. Война — это его хлеб. А о личной жизни вообще нет сведений. И тут появилась, на мой взгляд, удачная идея сделать вторым главным героем красноярского художника Василия Сурикова. И показать в опере, как Суриков создавал картину, посвящённую Ермаку. А об этом известно много. Художник старался быть ближе к истории, а мы уже ближе к видению и пониманию Сурикова. Опера действительно очень близка к истории создания картины, но не документальна.

— Вам служили образцом для подражания известные оперы с историческим сюжетом? Какие из подобных Вам больше нравятся?

— Нельзя сказать, что какую-то из исторических опер я люблю больше. В искусстве нет лучшего. Есть хорошие моменты у разных композиторов, отечественных и зарубежных. В первую очередь, для меня служила образцом «Хованщина» Модеста Мусоргского с её хорами. Хотелось бы продолжить традицию русской исторической оперы. После Сергея Прокофьева с его «Войной и миром» трудно назвать достойные. Пожалуй, их даже и нет. А ведь была традиция. «Князь Игорь» Бородина, «Псковитянка» и «Царская невеста» Римского-Корсакова, «Борис Годунов» и «Хованщина» Мусоргского, «Мазепа» Чайковского. И почему-то традиция прервалась.

В советское время были оперы о революции. Но сейчас мы понимаем, что взгляд авторов однобокий в угоду идеологии. Были достойные оперы, посвящённые Великой Отечественной войне — например, «Семья Тараса» Дмитрия Кабалевского. Была попытка создать хорошую оперу на выигрышном историческом материале. «Декабристы» Юрия Шапорина. Но нельзя это назвать удачным опытом. Любопытная опера Андрея Петрова «Пётр I». Условно с историческим сюжетом «Левша» Родиона Щедрина. А больше не создают хороших произведений, достойных продолжить традицию.

В нашей истории колоссальное количество событий, которые не отражены в опере. Например, о революции 1917 года можно было бы создать оперу, объективно передающую факты, переживания, настроения, сопутствующие событиям. Мы ведь теперь владеем новыми материалами, обогащающими тему. Но у нас трудности с либреттистами.

— А какие именно?

— Композитору необходимо либретто для создания музыки. В истории оперы мало выдающихся либреттистов. Обладая литературным даром, надо досконально знать музыку, совмещать две профессии. Надо быть высоко образованным в художественном плане. Таких людей вообще мало. А если композитора либретто не устраивает, не кажется интересным, то и музыку не напишешь. Можно вспомнить историю взаимоотношений великих композиторов с их либреттистами. Верди просто ссорился со своими либреттистами, заставляя переделывать работу. Чайковский с братом Модестом не всегда мог работать, возникали трудности. К моей опере Дмитрий Макаров три месяца работал над либретто. Изучил много материала. Раньше при театрах были заведующие литературной частью. Их основной задачей было находить либретто и интересных авторов. Сейчас этого нет.

— Как абсолютно новая опера может попасть на сцену театра?

— Надо сразу сказать, что авторы не пишут оперы, не ходят по театрам, не предлагают свои произведения. Сейчас делает заказ театр. «Три сестры» предложил пермский театр, «Оливер Твист» — музыкальный театр имени Н. И. Сац. Ставить современную оперу для театра это определённый риск. Важны сборы. А нет гарантий, что новое произведение их обеспечит. Поэтому предпочитают проверенную и надёжную классику. А ведь это примерно десять названий.

Любой композитор мечтает о том, чтобы его оперы были поставлены не один раз. У меня есть два таких примера. «Один день Ивана Денисовича» поставили дважды. Сейчас спектакль идёт в Большом театре. Были оперы, которые я создавал по вдохновению, но знал, что их поставят. В Красноярске есть моя постановка «Ловелас» по Фёдору Достоевскому — на камерной сцене института искусств. В ней заняты три солиста и три музыканта. Я рассчитывал на камерную сцену, атмосферу комнаты и небольшой зрительный зал. Всё получилось. И бывший ректор института Константин Якобсон поддержал идею.

— Достоевский сейчас один из самых популярных писателей для композиторов?

— В XX и XXI веках чаще всего обращаются к произведениям Достоевского. Во-первых, на такую фамилию уже пойдёт публика, наша и зарубежная. Сейчас это один из самых популярных классиков. Во-вторых, характеры его героев подходят под оперные страсти. Для композитора это очень важно. Есть несколько опер «Преступление и наказание», «Идиот». Отечественные и зарубежные композиторы обращаются к творчеству Достоевского, потому что оно хорошо сочетается с принципами оперы.

— Получая заказ от театра, Вы ориентируетесь на труппу?

— Я всегда ориентируюсь на труппу театра. Прежде всего, мне надо понимать, какими голосами богат театр. Если нет нужных голосов, не вижу смысла привлекать гастролёров. Я же заинтересован не только в том, чтобы прошла премьера, а в том, чтоб постановка шла не один сезон. Например, сначала Суриков у меня был тенор. Но потом мне дали прослушать запись выступления Александра Михалёва. И я понял, что Суриков и Ермак должны быть баритонами. Они у меня как бы двойники. Я понял, что красноярский театр может предоставить солистов не только поющих, но великолепно справляющихся с разговорными партиями. Солист, исполняющий партию Льва Толстого, вообще не поёт. Но от его актёрского мастерства зависит важный эпизод. И так со всеми.

Кажется, что в опере много персонажей, с партиями которых может справиться человек из хора. Но это не так. Нужны солисты с высоким уровнем мастерства. На сцене 40 персонажей. И каждый должен как-то запомниться публике.

— У Вас мало женских персонажей. И нет значительной женской партии.

— Это так задумано. Поначалу у нас была идея дополнить оперу любовной линией. Стали над этим думать. О женщинах в жизни Ермака нет сведений. Суриков — вдовец на момент событий в опере. Известно о его женщинах, но они не так важны, чтобы посвятить их отношениям с художником сюжетную линию. Мы подумали, что опера должна быть компактная. Отвлечься от истории с картиной и Ермаком — значит увеличить время. Это не всегда идёт на пользу произведению. Поэтому у нас на сцене царица, дочери Сурикова и видение его покойной жены.

— Постановка оперы «Ермак» требует не только большой труппы, но и хороших технических возможностей сцены. Вы задумывались о том, что это будет масштабная постановка не в декорациях, а, скорее, с медийными приёмами?

— Я всегда ориентируюсь на технические возможности театра. И когда начинаю писать музыку, предпочитаю знать, кто художник, знакомиться с эскизами. Постановку определяет художник. И этой постановкой я доволен в плане сочетания современных приёмов, видеостены и костюмов. На сцене исторически достоверная обстановка. Я не люблю, когда в опере «Иван Сусанин» поляки с автоматами ведут главного героя. Опера с историческим сюжетом — это не сказка. Нельзя переносить в любое время. Надо, чтобы публика увидела на сцене костюмы эпохи, декорации. Тогда люди откроют для себя новое, захотят почитать что-то на тему истории. Красноярская постановка, на мой взгляд, отвечает задачам просвещения публики.

— А посещаете театры ради спектаклей, а не по «долгу службы»?

— Я из музыкальной семьи. И с детства привык к классической музыке. Десять лет работал советником по репертуару в Мариинском театре. Знаю наизусть много опер и балетов. Поначалу больше любил балет. Особенно интересовался постановками Юрия Григоровича, Олега Виноградова. Позже Алексея Ратманского балеты нравились. Теперь больше посещаю оперу. Раз или два в месяц слушаю. Не всегда это композиторы первого ряда. И не всегда популярные оперы. Люблю «Хованщину» Мусоргского, «Дона Карлоса», «Фальстафа» Верди, «Обручение в монастыре» Прокофьева. Последнюю считаю одной из лучших постановок в Мариинском театре. Нравятся оперы, которые редко ставят. «Кардильяк» Хиндемита, «Кавалер Роз» и «Женщина без тени» Штрауса. Я могу себя назвать одним из самых осведомлённых композиторов в сфере оперных постановок.

— Вашими педагогами были знаменитые советские композиторы. А Ваши ученики из консерватории достигли успехов в профессии?

— Могу назвать несколько учеников, которые получили признание не только в стране, но и на мировом уровне. Хоровую оперу Алексея Сюмака уже поставили. Его произведения играл Теодор Курентзис со своим оркестром. Кузьма Бодров написал музыку к фильму «Собибор», номинировавшемуся на премию Оскар. У моих учеников есть победы в конкурсах, предложения от исполнителей. Считаю, что как педагог я тоже состоялся.

ДОСЬЕ

Александр Чайковский — композитор, заслуженный деятель искусств РСФСР, народный артист РФ. В 1972 году окончил Московскую консерваторию, совершенствовался в аспирантуре. С 1976 года ведёт преподавательскую деятельность на кафедре сочинения. Член Союза композиторов СССР с 1976 года. С 1993-го по 2002 год — советник по репертуару Мариинского театра. В 2004—2008 годах — ректор Петербургской консерватории.

Список академических сочинений Александра Чайковского многообразен: в его копилке — оперы, балет, оратории, симфонии, инструментальные концерты, хоровые и вокальные произведения и камерно–инструментальные сочинения. Также композитор активно работает в жанрах «лёгкой музыки».

Анна БУЛАВЧУК
«Городские новости», 5 июля 2019 г.