Арии московского баса
Лауреат международных конкурсов, солист Московского муниципального театра "Новая опера" Владимир КУДАШЕВ (бас) не частый, но всегда желанный гость в Красноярске. На сей раз он откликнулся на приглашение театра оперы и балета, принял участие в фестивале, посвященном памяти Верди. Певец родом из Казани. Красноярск считает своей творческой родиной. Здесь, как и Дмитрий Хворостовский, он учился вокалу у заслуженного деятеля искусств РФ профессора Екатерины Константиновны Иофель.
– Я учился в Казанской консерватории. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. В консерватории мне не повезло с педагогом. Природные данные позволяли, я пел смело, брал и "верх", и "низ". Но певца в конечном итоге определяет то, как он чувствует себя, выглядит на сцене. В 1989 году в Казани прошел первый конкурс имени Шаляпина. Для участия в нем со всей страны приехали теноры, баритоны и, так получилось, 34 баса! Я вышел на сцену и на фоне таких басов, как Мельник, Анисимов, не спел, а просто "отчирикал". Тогда и подумал – зачем мне петь?
В то время в Казани работал баритон Путилин. Я знал, где он учился, но не придавал этому большого значения. И тут выясняется, что Хворостовский, Путилин, Анисимов учились в Красноярске у одного педагога – Иофель. Я тут же поехал в Красноярск, пришел к Екатерине Константиновне, попросился к ней учиться, хотя к тому времени был на пятом курсе консерватории. Сказал, что брошу консерваторию, пойду к ней учиться с первого курса. Но Иофель сказала: "Нет, так не пойдет. Получи диплом, а потом приезжай".
Екатерина Константиновна в то время получила звание профессора. При кафедре открыли аспирантуру. Я стал первым ассистентом-стажером, получил удостоверение N1. Три года я учился у этого замечательного, справедливого, требовательного к себе и другим педагога. Человек честный, бескомпромиссный, она всегда говорит то, что думает, а это очень важно для начинающих певцов.
– В чем, по вашему мнению, заключается школа педагога Иофель?
– Она педагог такого уровня, что дай Бог каждому. В работе со мной Екатерина Константиновна "пошла от природы", не навязывала приемы, не наращивала, как это делают иные педагоги, голосовые связки. Она не только педагог с колоссальным опытом, но и мудрый человек, учит не только вокалу, но и жизни, готовит певца, человека, личность в комплексе. Яркий пример тому – Дмитрий Хворостовский. Дима – это не только голос, но и комплекс внутренних качеств, личность. Возможность учиться у Екатерины Константиновны – уже шанс достичь чего-то в нашей профессии.
– Не так давно на сцене "Новой оперы" прошла премьера спектакля "Риголетто" Верди в постановке художественного руководителя театра Евгения Колобова. Роль Риголетто исполнил Дмитрий Хворостовский. Вы исполняли партию Монтероне. Но центральная пресса почему-то обошла эту премьеру стороной.
– Дмитрий замечательно справился со своей партией. У него прекрасный голос – лирический баритон. На мой взгляд, он великолепный певец. Голосом, интонацией, актерской игрой Хворостовский завоевал весь мир. Что касается моего участия в спектакле, то для баса в "Риголетто" – маленькая партия.
– А какая из оперных партий для вас наиболее благодатная? Что вы сейчас поете в своем театре?
– Как певец я начинал с оперы Верди "Трубадур", пел Ферране, в том числе и на конкурсах, хотя говорят, что эта партия не конкурсная, потому как очень сложная. К сожалению, больших партий для баса мне петь пока не довелось, потому что в театрах, где я работал, не ставили эти спектакли. После аспирантуры в Красноярске шесть лет проработал в Пермском оперном театре. Пел Хана Кончака ("Князь Игорь" Бородина). В 1996 году исполнял эту партию на конкурсе имени Римского-Корсакова, где меня и заметил Колобов, пригласил работать в "Новую оперу". Три года не получалось переехать в Москву. Я был задействован в репертуаре пермского театра. В Москве работал наездами. Не сразу в "Новой опере" исполнил Бориса в "Годунове" Мусоргского, потому что к премьере заболел. Сейчас в спектакле "О, Моцарт, Моцарт!.." на музыку Римского-Корсакова исполняю партию Сальери. В "Гамлете" А. Тома пою Короля Клавдия, в "Евгении Онегине" Чайковского – партию Гремина. Еще задействован в спектаклях "Руслан и Людмила", "Волшебная флейта".
– Вы год уже живете в Москве. Насколько трудно было войти в столичную жизнь и в репертуар одного из интереснейших в России оперных театров?
– Мне очень повезло с художественным руководителем театра. Евгений Колобов – прекрасный дирижер. Он помогает певцам, дает возможность максимально раскрыться. С ним легко работать, хотя как человек строгих правил он требует полной отдачи, не любит тех, кто лоботрясничает.
– Как певец, живя в столице, ощущаете на себе конкуренцию?
– На самом деле хороших певцов не так уж много. Совершенно не обязательно, что они живут исключительно в Москве. К примеру, я хорошо знаю прекрасную певицу Ларису Марзоеву. Мы вместе с ней и ее мужем, баритоном Георгием Мотиновым, работали в Перми. Где бы Лариса и Георгий ни пели, они везде будут выглядеть достойно. Главное – работать, иначе твое место займут другие. Вот и вся конкуренция.
– Ради чего в жизни вы могли бы отказаться от оперной сцены?
– Наоборот, ради того, чтобы заниматься своим делом, я способен отказаться от всего. Курил, к примеру, в течение 14 лет. Бросил в один день, после того как Екатерина Константиновна Иофель ненавязчиво сказала, что от курения, может, голосу хуже и не будет, но лучше не будет – точно. Я ведь еще занимался бизнесом. После того как принял решение бросить консерваторию, открыл фирму. Она приносила прибыль. Кто знает, может, был бы сейчас обеспеченным человеком. Но я бросил все, как только появилась возможность учиться вокалу в Красноярске. Главное для меня – петь, не стоять в своей профессии на месте. Все остальное – приложится.
Наталья САНГАДЖИЕВА
"Красноярский рабочий", 09.02.2001 г.
