В Красноярске прошёл IV Международный фестиваль русской классической музыки «Парад звёзд в оперном», приуроченный к 140-летней годовщине со дня рождения великого певца Фёдора Шаляпина. Участниками фестиваля стали лучшие обладатели басов из разных стран мира.

Наш собеседник — один из лучших басов в мире, солист Сербского национального театра оперы, исследователь творчества Шаляпина, лауреат серебряного ордена Фонда имени Ирины Архиповой «За достижения в оперном искусстве, пропаганду русской музыки на Западе и просветительскую деятельность» Бранислав Ятич.

О великом Шаляпине

— Помнят ли в Европе Шаляпина?

— Фёдора Ивановича, к сожалению, знают только выдающиеся певцы и музыканты, но традиции, заложенные великим певцом, живут во многих европейских театрах. Впрочем, опера на Западе начинает превращаться в некое шоу, всё делается ради прибыли. В России, я думаю, надо заново прививать, отстаивать достоинство русской культуры перед глобальной политикой развлечения, чаще напоминать Западу о таких великих русских певцах, как Шаляпин, Собинов, Нежданова. Мою книгу о Шаляпине в русском варианте трудно было выпустить в Сербии. Думаю, очень важно, что это сделала Россия. Русское издание можно показать на знаменитой книжной ярмарке во Франкфурте-на-Майне. Есть шанс, что книга будет переиздана на Западе и в очередной раз напомнит миру о том, кем был Шаляпин, что он оставил не только русскому, но и мировому искусству.

— Вы очень многое поёте из репертуара Шаляпина, в том числе и русские народные песни. На фестивале в Красноярске порадовали исполнением песни «Блоха», благодаря которой Шаляпина узнают даже те, кто ни разу не был в оперном театре.

— Песни «Блоха», «Очи чёрные», некоторые русские романсы, спетые Шаляпиным, они звучат в различных передачах, посвящённых великому певцу. А вот арию короля Филиппа из оперы Дж. Верди «Дон Карлос» в исполнении Фёдора Ивановича по радио я не слышал ни разу, ни у нас в Сербии, ни в России. Люди слушают оперные партии из обширного репертуара Шаляпина уже в записи других исполнителей. К первоисточнику возвращаются только специалисты, и это нормально. Не каждый должен копаться в прошлом. Сегодня есть замечательные певцы. Их рекламируют, за ними следят. Некоторые из них продолжают традиции Шаляпина.

О Сербии и России

— Вы много усилий прилагаете для того, чтобы наладить мосты между Сербией и Россией, почему?

— В этом глобальном мире много направлено на то, чтобы не осмыслить национальное общество как таковое, а превратить его в одно похожее потребительское общество, в котором теряются духовные, многие другие вещи, без которых не способен выжить любой народ. А сербы и русские — славянские, православные народы. При этом они чтят и уважают представителей других национальных религиозных конфессий. Возможно, сотрудничество между Россией и Сербией в разных областях может России не так уже интересно, потому что она — огромная страна, но, всё-таки, это хорошее дело.

— Как сегодня живёт сербский народ, как развивается ваша страна?

— Сербия живёт не очень-то хорошо. После войны, когда великая Югославия развалилась на маленькие государства, все они попали, в основном, под сферу влияния западных сил. Сербия пытается противостоять, поэтому Запад ей и не помогает, выдвигает нашему правительству сомнительные условия. В нашей стране никак не удаётся организовать производство. А без промышленности трудно развивать государство, улучшать социальное обеспечение граждан, поддерживать образование и культуру. Конечно, всё это отражается на театре. Из-за того что Сербия много лет была закрытой страной, нам не давали визы западные государства. Театр никто не принимал. Сейчас визовый режим облегчился, и театр начал своего рода экспансию, чтобы не только жить на старом репертуаре, а развиваться.

— В чём заключается эта экспансия?

— К примеру, с нашими коллегами из Загреба на совместные средства делаем два одноактных оперных спектакля современных композиторов. Эти постановки, конечно, проверит время, но если таким образом не поощрять композиторов, новые оперы просто не будут рождаться. Ежегодно наш театр принимает участие в оперном фестивале-конкурсе ARMEL. Заключительный этап конкурса проходит в венгерском городе Сегеда. Здесь режиссёры-постановщики и дирижёры отбирают победителей для участия в пяти оперных постановках на крупнейших сценах мира. Сейчас открывается перспектива сотрудничества с крупнейшим международным театральным фестивалем, который проходит в Авиньоне (Франция). Всем известно — если театр хорошо покажет себя на фестивале, на него могут обратить внимание импресарио и директора других театров, возможно, откроются новые двери, появятся новые проекты.

Об оперном искусстве

— Вы хорошо знаете русский язык, являетесь одним из ярких пропагандистов русского оперного искусства. Любят, понимают ли его на западе?

— Западный человек любит русскую музыку, но не понимает до конца. Его реалистический ум не всегда может воспринять всю глубину, масштабность этой музыки. Либретто русских опер написаны на основе очень хороших источников, чего не скажешь о многих западноевропейских оперных постановках. Модест Мусоргский, которому было суждено стать создателем подлинно русской оперы, сам превосходно писал либретто. А какие литературные жемчужины он брал за основу! Достаточно сказать о «Борисе Годунове», написанном по одноимённой драме Пушкина.

— Не каждый современный зритель способен высидеть, к примеру, на «Хованщине», где продолжительность спектакля с двумя антрактами составляет 3 часа 20 минут. Как вы относитесь к тому, что классику сокращают?

— Время ускоряется, жизнь становится суетливой. Но всё ли это так? Или людей заставляют, а они не сопротивляются, жить на бегу? Если человек может смотреть по телевизору два футбольных матча подряд или фигурное катание, значит, ему интересно. И в опере будут сидеть часами, если интересно. Бывает, говорят: мне не нравится классическая опера — покажите современный оперный спектакль. Почему бы и нет, если постановка создана без дурацких выдумок, разрушающих и стиль, и драматургию, если у создателей спектакля есть тонкий ум, большие знания, ответственность перед произведением.

— Однако на практике многие просто хотят сделать что-то оригинальное. Они показывают себя, а не спектакль.

— Приведу только один пример — оперу Моцарта «Похищение из сераля» в современном варианте, которую, к несчастью, мне довелось видеть. В классической опере Паши похищает двух девушек и помещает в свой дворец. Их возлюбленные проникают в гарем и пытаются освободить девушек. Что придумал современный постановщик? Эти два возлюбленных, попадая в гарем, почему-то размахивают над девушками ножами, режут им грудь и так далее. В музыке Моцарта, в либретто подобного безобразия и близко нет. Но постановщик решил шокировать публику. И никто ему в этом не помешал, не освистал. Таким образом, не сопротивляясь, мы открываем дорогу злу. Оно и так уже в нашей жизни бьёт налево и направо, а извращения в божественном искусстве — это уже дьявольские дела, которые могут принести миру очень большую кару. Красотой, а не насилием надо воспитывать людей противостоять злу и трагедии в жизни, которые разрушают цивилизацию.

О творчестве и о себе

— Сложно жить с таким редким талантом, как выдающийся бас?

— Так получилось, что я бас (смеётся). Басовые партии даже в западном оперном репертуаре, а о русском и говорить нечего, являются многоплановыми, требуют актёрского дара. Здесь недостаточно только встать и петь, как можно сделать при исполнении типизированных теноровых партий. Не хочу сказать, что басы стоят больше теноров, нет! Одинаково стоим, но тенор — всегда любимец публики, потому, что исполняет такие полётные мелодии, которые почти всегда доходят до сердца слушателя. Басу надо потрудиться, чтобы завоевать такую популярностью.

— В чём заключается сложность исполнения партий, написанных для баса?

— В большей части они заключаются в технике исполнения, в содержании, которое требует от певца больших эмоциональных затрат. Например, в «Гугенотах» Дж. Мейербера партия Марселя написана в очень низких, экстремальных регистрах (basso profundo). Песня Осмина, управителя дома Паши из «Похищение из сераля» Моцарта написана в глубоком басовом регистре, но при этом требует подвижного голоса, как у колоратурного сопрано. Басу надо уметь петь и трели, и стакатто. Это трудно. Есть такие арии, как монолог Бориса из «Бориса Годунова», где душа разрывается от угрызений совести и воспоминаний, а потом идёт сцена сумасшествия. И это всё в каждом спектакле нужно пережить, донести до зрителя. Бывает, и самую простую песенку сложно спеть. Бах писал простые песни. А петь их — трудно.

— Вы исполнили множество партий из мирового репертуара. Остаётся что-то неспетое?

— Мало пел в масштабных и трудных операх Вагнера. Партии в них требуют от певца огромного аппарата, специфических голосов, которые есть не у каждого театра. Выпало счастье петь в «Тристане и Изольде», но не в своём театре, а на гастролях. В этом году мы отмечаем 200-летие Рихарда Вагнера. Наш театр готовит большой концерт, в котором я выступлю с популярными отрывками из опер Вагнера. Ещё я хотел бы спеть что-то старое, но по-другому. Мне очень нравится роль Кецела в «Проданной невесте» Сметаны. Также Фиеско из ранней оперы Верди «Симон Бокканегра». Эти образы даны в развитии, потому мне интересны. Хотелось бы петь больше русской музыки. В «Хованщине» я пел Хованского. Сейчас хотелось бы спеть Досифея.

О литературе и благотворительности

— Бранислав, вы очень разносторонний человек — писатель, переводчик, общественный деятель. Как сочетаются эти таланты с исполнением труднейших басовых партий?

— Я счастлив, что начал изучать жизнь Фёдора Шаляпина, познакомился с шаляпиноведами, многие из них, в силу разных причин, живут не в России, а за границей. Только на собирание материала ушло около пяти лет. Я понял, что вполне мог бы заниматься исключительно писательской деятельностью. Как, впрочем, и общественной работой, чем я занимаюсь давно. Всегда охотно отвечаю на просьбы принять участие в благотворительных концертах, особенно когда они направлены на поддержку акции по защите животных и окружающей среды. Искусство создает хорошую атмосферу для многих видов сотрудничества, и я такие моменты стараюсь не упускать, особенно когда речь идёт об отношениях между Сербией и Россией. Вот и в Красноярск, на фестиваль, приуроченный к 140-летней годовщине со дня рождения великого певца Фёдора Шаляпина, я приехал не только как певец, а с миссией властей нашего города Нови-Сад передать предложение о сотрудничестве руководству администрации города Красноярска, подготовить почву для первой встречи обеих сторон.

— Сербский национальный театр опер и красноярский театр оперы и балета уже сотрудничают между собой. Расскажите о совместных проектах.

— К примеру, идея отметить 140 лет со дня рождения Фёдора Ивановича Шаляпина в Красноярске с участием певцов и главного дирижёра нашего театра Александра Коича зародилась в декабре минувшего года, когда солисты красноярской оперы Вера Баранова и Владимир Ефимов, маэстро Анатолий Чепурной были задействованы в нашем спектакле Джузеппе Верди «Травиата». До этого, в сентябре, наши солисты и главный дирижёр были приглашены на открытие творческого сезона в Красноярском театре оперы и балета. Сейчас мы ищем возможности сотрудничества и с ансамблем красноярского балета.

Справка

Ятич Бранислав родился 9 марта 1956 года в городе Нови-Сад (Сербия). На сцене Сербского национального театра оперы исполнил свыше 70 партий мирового оперного репертуара. Международная карьера солиста началась с 1986 года. Исполнял первые басовые партии в столичных оперных театрах Словакии, России, Греции, Венгрии, Кипра, Голландии и Украины, гастролировал в Гонконге, Италии, Чехии, Хорватии, Словении, Румынии, Германии, Швейцарии, Бельгии, Франции. Автор и участник проекта «Славянские басы», посвященного Ф.И. Шаляпину, реализованному в Югославии, Македонии и России. Руководитель Сербского отделения Шаляпинского центра. Занимается переводческой и писательской деятельностью. Его книга «Шаляпин против Эйфелевой башни» издана в Сербии в 2006 году, уже переведена на русский язык. Член жюри международных конкурсов оперных певцов.

Наталья САНГАДЖИЕВА
KrskPlus.ru, 1 июня 2013 г.