Наши зрители в конце марта присоединятся к «Кругосветному путешествию в мир танго». По словам автора идеи, главного дирижера и музыкального руководителя Красноярского театра оперы и балета Дмитрия Юровского, в концертной версии с постановочными элементами этот проект возник еще в 2011 году в Бельгии. Постепенно, по мере странствий самого маэстро по разным странам, программа обрастала новыми композициями, а в Новосибирске к ней добавились вокальные и балетные номера. В Красноярске «Путешествие» обретет полноценное театральное воплощение.

– Дмитрий Михайлович, какие новые особенности появятся у этой постановки?

– У меня всегда было от нее ощущение незаконченного спектакля. И поскольку проект теперь продолжит свою жизнь на большой театральной сцене, захотелось погрузить его в некое драматургическое действие. Так пришла мысль сделать это от первого лица – от лица аргентинского композитора Астора Пьяццолы, популяризировавшего жанр танго по всему миру. Когда я обратился за консультацией к главному режиссеру Красноярского драматического театра имени А.С. Пушкина Олегу Алексеевичу Рыбкину, его настолько увлекла эта тема, что он сам захотел стать режиссером постановки. Он же порекомендовал известного петербуржского художника по свету Дмитрия Зименко, лауреата «Золотой Маски». В роли Пьяццолы на сцену выйдет актер пушкинской труппы, его имя пока в секрете. В таком партнерстве музыкального и драматического театра наш спектакль, считаю, станет более целостным. А по форме, с задействованием всех творческих цехов театра оперы и балета, а также актера драмы, я ничего подобного на музыку танго не видел. Возможно, некоторые номера будут взаимозаменяемые, мы сможем постоянно что-то добавлять и менять. Поэтому спектакль всегда останется премьерным, сколько бы он ни шел. У Пьяццолы есть опера «Мария из Буэнос-Айреса» – с сюжетом, диалогами, отдельными танцевальными и вокальными номерами. Но мы идем дальше и сочиняем новую историю по мотивам жизни композитора, включающую в себя его эмоции и переживания с самого детства.

– А кого вы пригласили в качестве хореографа?

– Значительную часть номеров подготовила Софья Раевская из Новосибирска, возможно, она еще что-то поставит. Есть номер в постановке Анны Жаровой, не исключено, что она привлечет еще кого-то из хореографов. Как я уже сказал, различные дополнения будут допустимы на протяжении всей жизни спектакля.

– Рискну предположить, что в такой истории и внешний облик дирижера поменяется. Вы будете в черном костюме и в шляпе?

– Насчет шляпы не уверен. (Смеется.) Но точно выйду не во фраке. Вместе с оркестром буду находиться на сцене – все мы здесь действующие лица.

– Всю музыку для постановки выбирали вы?

– Не только выбирал, но и аранжировал. Не потому, что мне не нравятся оригинальные композиции. Но они написаны в разных оркестровках, а на сцене у нас будет 16-17 музыкантов, поэтому пришлось сделать новые аранжировки к каждому произведению. Хотя композиции еще отобраны не до конца: если взять всю музыку танго, которую я аранжировал и исполнял все эти годы, набралось бы больше шести часов общего звучания, но в спектакль столько, конечно, не войдет.

– Вы, академический музыкант, так много играли танго?

– Очень много. Как музыкант я активно занимаюсь этим с 16 лет. Большую ее часть исполнял на виолончели. Еще пару лет назад в Новосибирске какие-то номера играл, какие-то дирижировал. Не исключаю, что и в Красноярске это может произойти, исполнительский пыл у меня полностью не иссяк. Посмотрим, все должно быть уместно.

Этот жанр еще с подросткового возраста помог мне в формировании музыкального вкуса и общего представления о музыке, в том числе классической. Не случайно любимыми композиторами Пьяццолы были Бах, Гайдн и другие классики. А учился он у Нади Буланже, у которой занимались многие ведущие композиторы XX века, она дружила с Игорем Стравинским и какое-то время даже была его консультантом. То есть, у Пьяццолы было академическое образование. В феврале мы сыграли в Красноярске премьеру оперы Глюка «Орфей и Эвридика» – даже там можно найти элементы, позже встречающиеся у Пьяццолы. Вся его музыка по духу своему формировалась из многовековых традиций. Хотя сам жанр танго совсем не старый, ему чуть больше ста лет. Он был народным танцем, а позже стал самостоятельным жанром. Причем он очень разный – это видно по хореографии, и не только нашей. Танго недостаточно танцевать – его надо чувствовать и проживать, главное – это эмоции. Поэтому артистам балета не всегда легко включиться в этот жанр.

– Вы танцевали танго?

– Да, хотя это было давно. С девяти лет я жил с родителями в Германии, и ознакомление с этим жанром у меня происходило там. В 17-18 лет у меня было восемь постоянных ансамблей, с которыми играл только танго, в дополнение к учебе и другой работе. И, естественно, чтобы почувствовать танго, все оркестранты его танцевали. Но тогда я был только исполнителем, потом начал заниматься аранжировками, а позже – композицией. И вот сейчас это воплощается в полноценный спектакль.

– Чем вас так притягивает фигура Пьяццолы, почему вы захотели сделать его главным героем своего спектакля?

– Биография этого музыканта занимает меня с подросткового возраста. В 1992 году, когда он умер, мне было всего 12 лет, и тогда я о нем мало что знал. Но после его смерти, когда его музыку стали играть еще чаще, и я тоже с ней познакомился, она глубоко ранила меня в самое сердце. Астор Пьяццола очень близок мне как человек, хотя я не был с ним знаком, а сам жанр танго для меня как друг, которого я, по собственному ощущению, очень хорошо знаю. Конечно, танго существовало и до Пьяццолы, поэтому в нашем спектакле прозвучат не только его произведения. Кругосветное путешествие останется – но оно станет и путешествием самого композитора. Он родился в Аргентине, в детстве рос в Соединенных Штатах и очень много ездил. Музыку танго, расцвет которого пришелся на 20-30-е годы прошлого века, когда родился Пьяццола, и когда началось его творческое становление, музыкант слышал с самого детства. И если поначалу танго было распространено только в странах Латинской Америки, то сто лет назад жанр стал популярным во Франции, Германии, в Советском Союзе, позже, благодаря советской эмиграции, – в Турции и Финляндии, куда люди везли часть своей культуры. Пьяццола побывал в каждой из вышеупомянутых стран. В Советском Союзе гастролировал не раз, он обожал музыку Исаака Дунаевского.

Благодаря Пьяццоле танго распространилось по всему миру, даже в Японии – в эту страну, казалось бы, с совершенно другими музыкальными традициями, оно пришло к 70-80-м годам XX века. Композитор придумал танго нуэво – знаменитый жанр на основе традиционного танго с использованием саксофона и электрогитары, который сегодня стал настолько популярен. Поэтому в спектакле, с одной стороны, мы будем слышать развитие жанра танго, с другой – музыку Пьяццолы и чью-то еще, в зависимости от того, в какой стране он будет мысленно находиться. Потому что все действие условно происходит в последний вечер его жизни. В начале 1990 года у Пьяццолы состоялся концерт в Париже. Перед выступлениями в этом городе он всегда проводил время в одном и том же кафе Sud, что в переводе с французского значит «Юг». В последний год жизни музыкант много путешествовал, но его преследовала постоянная тоска по родине. Он вернулся в Буэнос-Айрес. Но, увы, уже не осознавая этого: после концерта в Париже его хватил инсульт, он два года пролежал в коме. В этом состоянии его перевезли в Аргентину, умер он уже там. Поэтому история, с одной стороны, печальная. Но характер этого человека и его постоянное желание противостоять не только смерти, но даже плохому настроению – все это есть в его музыке. Эта борьба ощущается вплоть до последних его произведений.

– Что, на ваш взгляд, отличает танго от других музыкальных направлений, чем эта музыка задевает лично вас?

– Она цепляет тем, что не дает тебе шанса ей не сопереживать. У нас в жизни слишком много переживаний, можно найти массу причин, чтобы почувствовать себя несчастным и одиноким – творческие люди вообще умеют очень сильно загонять себя в депрессию. А здесь, на мой взгляд, есть возможность многие из этих эмоций пережить и переработать – происходит очень сильная сублимация. Поэтому мы надеемся, что спектакль окажет терапевтическое воздействие и на тех, кто на сцене, и на тех, кто в зале. По крайней мере, за те 28 лет, что занимаюсь этим жанром, равнодушных или не затронутых эмоционально после наших выступлений я не помню.

Новосибирских артистов проект поменял очень сильно, они стали по-другому петь, играть и танцевать. Произошло невероятное погружение в собственные эмоции, с которыми в своей театральной и музыкальной жизни люди обычно держат дистанцию. Иначе, если ты, исполняя роль, принимаешь ее слишком близко к сердцу, твоих профессиональных сил просто может не хватить, чтобы донести нужные переживания до зрителя. А в исполнении танго все наоборот – нужно страдать вместе со всеми, пропускать все через себя, здесь неприкрытые эмоции.

Елена КОНОВАЛОВА
"Опера & Балет" №7, март 2024