В хоре училища он пел как баритон. Но потом природа взяла свое, голос стал уходить на «верха». Когда преподаватели сказали, что он – тенор, не поверил. Для юноши это была трагедия… Правда, недолго.

Цена популярности

Сейчас трудно представить, что все могло сложиться иначе. За почти 10 лет своей работы в Красноярском театре оперы и балета Евгений Балданов спел все  ведущие теноровые партии в репертуарных и премьерных спектаклях театра: Ленский в «Евгении Онегине» (в обеих постановках), Альфред в «Травиате», Герцог в «Риголетто», Дон Оттавио в «Дон Жуане» и другие. В только что закончившемся сезоне Евгений предстал в партии незадачливого влюбленного Неморино в «Любовном напитке». Премьера оперы Доницетти состоялась в феврале. Среди местных любителей оперы, наверно, нет тех, кто не знает этого певца с яркой восточной внешностью, обладателя голоса особого тембра. Мне не раз приходилось слышать от театралов, что они «идут на Балданова».  Евгений ведет активную концертную деятельность, выступая в проектах краевой филармонии. Дает сольные концерты, после которых число его поклонников и поклонниц увеличивается. Однако, по словам Балданова, он так и не смог привыкнуть к своей популярности.

– Знаешь, когда меня узнают в автобусе или на улице, мне всегда становится неловко, чувствую себя не в своей тарелке. Из-за этого я ограничен в каких-то поступках. Известность – это ответственность, ты не можешь расслабиться. Я не могу позволить себе плохо выглядеть или ответить резкостью на хамство.

– А такое желание бывает?

– Иногда (Улыбается). Я ведь обычный человек, такой же, как другие. Не надо артиста превозносить на пьедестал, как многие это делают. Однажды Муслима Магомаева спросили: «Вы так известны, а ездите на метро». Тот удивился в ответ: «А что в этом такого? Я ведь обычный человек». Был недавно случай в автобусе… Стоявший рядом парень, наступил мне на ногу, неприятно, да и туфли у меня были чистые. Но не успел я что-то сказать, как он обернулся и говорит: «Извините, Евгений».  Как бы я выглядел, если б нагрубил ему?

Репетируя, порвал тапки

– Ты пришел в наш театр в 2002 году? Скоро будешь праздновать юбилей?

– Да, сезон 2012-13-й будет для меня десятым в этих стенах.

– Какой была первая твоя партия на красноярской сцене?

– Я вводился на Ленского в «Евгении Онегине». Это была еще та, старая постановка… Я мечтал спеть Ленского. Много смотрел и слушал прежних исполнителей: Козловского, Лемешева, зарубежных певцов. Но иностранец не сможет петь эту партию… Надо быть русским по духу, мироощущению. Надо мыслить и чувствовать как русский. Должен быть особый русский тембр.

– Что это значит?

– Ну, это как цвет глаз, почерк. Это сразу чувствуется. У итальянцев, например, свой, особый тембр, «масло» в голосе. Поэтому они сразу отличают национальность поющего. Как бы чисто тот не пел. Чайковский – не простой для певца композитор. Его сложно исполнять.. Он любит полутона, а их надо петь… очень тонко.  Нельзя форсировать, смазывать, иначе зритель не услышит ничего. Нельзя Ленского спеть так: взял, вышел и спел. Нет, его надо готовить.

– Ты доволен тем своим исполнением?

– Оглядываясь назад, я понимаю, что не все было идеально. Сейчас я пою эту партию чуть по-другому. Но любой опыт – дорог. Я тогда серьезно готовился. Учился  падать в сцене дуэли. Думаешь, это легко? Я тренировался дома, падал на ковер раз двадцать. Интересно, что подумали об этом грохоте соседи? (Смеется). Увлекся так, что порвал тапок! (Улыбается).

– Есть два противоположных мнения относительно задач оперного певца на сцене. Одни говорят, что главное в опере – иметь красивый голос и технично петь. Другие ждут от певца еще и внешнего соответствия персонажу, актерской игры. Многие отмечают в исполнении Балданова и актерское дарование, а не только вокальное. Ты брал уроки?

– Когда я учился в Новосибирской консерватории, у нас было актерское мастерство, но очень недолго.  Все, что у меня есть, это наблюдения над тем, как проявляют люди свои эмоции. Как человек плачет, смеется, как держит голову, когда сердит…Нужно уметь наблюдать, запоминать, а потом все это повторить на сцене.  

Как в кино

– Чтобы закончить тему о Ленском, последний вопрос... Какая постановка тебе ближе? То видение, которое предложил в 2009 году московский режиссер Александр Федоров? Или спектакль, что шел с декабря 1988 года?

– Обе заслуживают уважения. Просто подход у режиссеров был разный. У Федорова было желание сделать «как в кино». Он ставил спектакль-фильм. В условиях театральной сцены сделать это…проблематично. Ведь в кино важны крупные планы, отъезды камеры. В театре ничего этого нет. Однако те,  кто смотрел «Онегина» в записи, отметили, что кинематографичность постановки была ощутима. Значит, режиссер добился своей цели.

– Как ты думаешь, режиссерам легко с тобой работать? Бывает, что ты пытаешься отстоять свою точку зрения на партию, споришь?

– Я не конфликтный человек. Но и за себя могу постоять. Обычно я выполняю все указания постановщика. Если что-то не нравится, я советуюсь: «Может быть, так сделать?»  Предлагаю свои варианты… Мы ведь все образованные, разумные люди. Считаю, что всегда можно договориться, найти компромисс. Прекрасно, когда ты понимаешь с первого раза, что хочет от тебя режиссер. Это идиллия. К сожалению, так бывает не всегда. Я видел тех, кто приезжая  к нам, рассматривает красноярскую сцену, как площадку для экспериментов.  Сделаю так, на следующий день – этак. А потом вообще все наоборот. В таких условиях работать артисту очень тяжело. Разучил мизансцену, где встать, откуда выйти, а потом оказалось, что все надо заново и по-другому. Приходится себя перекручивать. Но работать с профессионалом – счастье! Ты сам начинаешь расти. Мне повезло, над «Любовным напитком» я работал с Евгением Бражником. Это дирижер высочайшего уровня! Я внимал каждому его слову. Ведь оперный певец во многом зависит от режиссера, дирижера. С профессионалом хочется  работать! Ты сам выходишь на более высокий уровень.

Особый характер

– У тебя есть кумиры в профессии?

– На протяжении жизни они меняются…Мне нравились Доминго, Альфред Краус. Весь прошлый год я слушал турецкого тенора Бюлента Бездуза. Мне понравился его голос. Певец выступает по всему миру на лучших площадках. Много слушал Акилеса Мачадо. Из женщин я восхищен исполнением Дины Дурбин.

В свое время меня поразило, как поет Евгений Беляев – солист военного ансамбля им. Александрова. У него был необыкновенно красивый, высокий, чистый голос. Но если говорить об эталоне оперного певца, для меня это Марио Ланца. Внешность, красота голоса, обаяние. Да, он был невысокого роста, но мог так «вкусно» преподать себя!

– В спорте, чтобы добиться побед, необходим особый, как говорят, спортивный характер. Зачастую выигрывает тот, кто физически слабее, но силен духом. А как у артистов?

– У нас как в спорте, без характера ничего не выйдет. Я однажды смотрел запись Доминго в «Аиде». Вижу, что после первого акта он выдохся, все! Вата. Такое состояние может заметить только профессионал. Однако он допел, заставил себя. Вот это и есть характер. Перед такой волей я снимаю шляпу. У меня был подобный спектакль… Я даже записал дату – 24 июня 2006 года – «Риголетто». Стояла  жуткая жара, и, очевидно, у меня упало давление. После второго акта, я еле дошел до гримерки. Заходит костюмер, надо переодеваться, а я чувствую, что не могу выйти. Что делать? Дублера вызывать? А потом долгие месяцы будут говорить, что Балданов отказался довести спектакль? Я собрался и вышел, отпел…может ферматы не держал, но и не сорвался. Тот случай я запомнил на всю жизнь. Знаешь, как с итальянского переводится слово «опера»?

– Нет.

– Труд! Это тяжелый и физически, и морально, труд. Невозможно лежать на диване, а потом встать и выдать что-то выдающееся. Марио дель Монако, например, распевался два раза в день.

Приходил утром, выкладывался по-полной, шел домой и ложился спать. А вечером все повторял. Голос, как любая мышца, его надо постоянно тренировать. В этом году я был занят в музыкальном абонементе для детей. Два концерта в день: в 11 и в 13. Пел по четыре арии. Это нелегко. В идеале, лучше всего петь через день. Я имею в виду не распевки, а выступления.

Судьбу не обмануть

– Из тех театров, где тебе приходилось выступать, какой понравился больше всего?

– В Англии шикарные театры! Там можно петь на шепоте, не форсируя звук. Представляешь, какие возможности дает певцу такая акустика? Сколько можно выразить голосом! В Улан-Удэ – великолепный театр. Он был построен именно для оперы, с соблюдением всех требований акустики. Купольная крыша, галерки… Там очень приятно петь. Голос летит, возвращается, красивое звучание.

– Какую роль в твоей жизни играет случай? Веришь в судьбу?

– Да, я фаталист. Все, что у нас случается в жизни – это судьба. Вангу как-то спросили: «Вы знаете, когда умрете?». Она назвала год, день и час. И так все случилось. Она знала! Значит все расписано! У каждого из нас: день, час, все шансы. Значит Дмитрию Хворостовскому, где бы он ни родился, предназначено было стать тем, кем он стал. Занять именно это место. Хотя я и не думал стать певцом, а стал. Не думал, что буду тенором, но так произошло. Все предписано.

Галина ЭЙСНЕР
"Стрелка name", 08.07.2011 г.