В Красноярском театре оперы и балета готовятся сразу две премьеры. 21 января будет показана редко идущая опера «Опричник» Чайковского, а уже 28 января –  опера-буффа «Синяя Борода» Оффенбаха. Оба спектакля – в постановке Сергея Новикова.

С этим режиссером театр уже успешно сотрудничал в прошлом сезоне. О том, что именно увидят зрители на сцене и может ли режиссер распространять свои спектакли, Сергей Новиков обсудил с Евгенией Кривицкой.

– Все мы в детстве читали сказку Шарля Перро о Герцоге Синяя Борода. Но сюжет у Оффенбаха, кажется, отличается от Перро и тем более от оперы Бартока?

– Сказка о Синей Бороде – такой же нарратив, как «Золушка», «Ромео и Джульетта» или «Дон Кихот». Современные фильмы про Золушек существуют в большом количестве, но это не значит, что перед поездкой на бал героини должны обязательно отделить фасоль от гороха.

– На постере «Синей Бороды» – веселые современные молодые люди.

– Это цитата из фильма «Красотка».

– А что побудило вас обратиться к легкому жанру?

– Наша с театром идея в том, что сейчас, в период достаточно тяжелых испытаний, людям нужны позитивные эмоции. Если посмотреть на историю музыкального театра в нашей стране, в том числе в годы Великой Отечественной войны, то можно увидеть, что наши академические оперные театры тогда массово ввели в репертуар «Сильву», «Марицу», «Летучую мышь». В Театре Станиславского, к примеру, шел  «Цыганский барон»… Почему так? Потому что зрителям надо дать возможность переключиться, на два с половиной часа забыть обо всех проблемах, передохнуть, чтобы потом, зарядившись позитивом, они смогли вернуться к напряженной работе в три смены  – как это происходит сейчас на оборонных предприятиях по всей стране.

Но сейчас просто взять и поставить оперу-буффа или оперетту – это риск еще до премьеры попасть под огонь критики. Вот, дескать, театр оперы и балета взялся за «легкий жанр». Поэтому мы делаем дубль и вначале выпускаем «Опричника» – оперу большого стиля, в академической подаче, с историческими  костюмами и декорациями, но в новаторской музыкальной редакции, созданной в Михайловском театре в Петербурге.

А вслед за трагедией пойдет музыкальная комедия в виде «Синей Бороды» с актуальным текстом на русском языке, который не похож на либретто тех постановок, что шли в эпоху Советского Союза.

– Так эта оперетта пользовалась популярностью в СССР?

– Конечно, у нее большая сценическая история. Начнем с того, что в детстве много раз слышал оперетту  «Рыцарь Синяя Борода» в моем родном Нижегородском оперном театре. Но когда стал искать нотный материал, то нашел и клавир с другой версией либретто, сделанной Юрием Димитриным для Саратовского театра. В новом варианте оперетту поставили в Свердловске, а в 2005 году – в Санкт-Петербургском театре музкомедии. С нотным материалом была сложная ситуация: партитура вся черканная-перечерканная, один русский текст написан поверх другого.

У нас получился свой вариант, где небольшие фрагменты пьесы Елены Гальпериной и либретто Юрия Димитрина остались, но в целом у нас свой актуальный текст. Поэтесса Ольга Ершова написала современные стихотворные куски, где есть баланс сатиры и юмора. То есть у нас – редакция Красноярского театра.

– В чем же суть истории?

– Это романтическая комедия. Некая девушка из низов волею случая становится  невестой богатого мужчины, и он, вначале не склонный к лирическим чувствам, в итоге все-таки влюбляется в нее по уши. В связи с этим меняет свой предыдущий образ жизни, который под видом благопристойности был на самом деле безнравственным. Все-таки у него было до этого шесть жен…

– Которых он убивал?

– Нет, все сценические смерти останутся в «Опричнике». Мистер Блаубарт («Синяя Борода» по-немецки) просто женился и разводился по расчету, развивая свой бизнес через слияния и поглощения с компаниями своих невест. История разворачивается в контексте конкуренции двух киностудий – «Синяя Борода» и «Бобеш».

Лидер проката – «Чебурашка», снимают «Летучий корабль» (и нам действительно для постановки передали несколько костюмов со съемок этой картины, которая выйдет на экраны в конце 2023 года). А в развязке, когда все жены прижимают своего муженька к стенке, и он сталкивается с угрозой общественного порицания, его соратник Пополани произносит такой текст: «Все разводы у нас были по закону, но сегодня для людей этого мало, им важна еще и справедливость». Надеюсь, что все наше переплетение шуток, цитат и сюжетных параллелей зрители прочитают, а также обрадуются чудеснейшей  музыке Оффенбаха.

– Вы назвали кино- и литературные цитаты. А есть ли музыкальные?

– Поскольку сам Оффенбах ввел свой главный хит – «Баркаролу» – в оперу «Сказки Гофмана» из своего другого сочинения, то мы позволили себе ее включить и в «Синюю Бороду».

– Вам придется сейчас параллельно готовить выпуск двух спектаклей с разницей в неделю. Не сложно?

– «Опричник» – готовая постановка, артисты могут посмотреть образ результата на видеозаписи. Конечно, телесъемка не передает всю логику развития действия для каждого солиста, каждого певца в хоре, но в процессе репетиций все эти моменты проясняются. Мне не сложно объяснять, как все линии характеров увязаны и как они вместе развиваются по ходу действия.

– Витают в воздухе идеи о копродукции и франшизах между российскими театрами. Этот проект с этим не связан? Красноярский театр выкупал права на постановку у Михайловского театра?

– С юридической точки зрения в моих договорах изначально было написано, что за мной сохраняется право распоряжаться режиссерской экспликацией. То есть театр может использовать постановку во всем объеме прав, но у меня сохраняется право на сам замысел и концепцию спектакля. Это позволяет мне распространять постановочное решение на других площадках, а мы с самого начала ставили цель – вернуть «Опричника» в художественный оборот. А поставив оперу только на одной площадке, такой цели достигнуть невозможно.

Это как бродвейские мюзиклы: они живут долго и успешно, потому что композитор и режиссер нашли какой-то оптимум в интерпретации музыкального и литературного материала, и дальше они создают не просто брендбук, а целый талмуд, где зафиксированы все нюансы постановки. И она тиражируется в Лондоне, Йоханнесбурге, Москве только в таком режиссерском решении.

– Для мюзикла это считается нормальной практикой. А у нас и драматический спектакль, и опера почему-то каждый раз должны быть поставлены «с нуля», в «уникальном» решении. Иначе начинаются разговоры о самоповторах и так далее.

– Вот это и плохо. Если получается создать спектакль, который становится самоценным произведением, существует поверх партитуры, то почему его надо обязательно закрыть рамками одной сцены? И сразу возникает еще одна проблема: этому же режиссеру надо будет буквально мучиться, если он ставит ту же оперу, но в другом месте. Потому что сейчас он обязан выдумать что-то «новое». Это одна из причин того, что появляются постановки, где действие происходит на луне, в загробном мире, в зоопарке… Я видел в Вене «Турандот» Пуччини, где все герои – насекомые. Мухи, моли, жуки-короеды – смотрелось достаточно занимательно, но при этом ясно, что к «Турандот» это не имело никакого отношения.

Режиссер, у которого забрали права на его успешный спектакль, «высасывает из пальца» новую концепцию, а критики тут же принимаются его клеймить: «Зачем вся эта заумь, режопера?..»

– А есть ли юридическое решение вопроса?

– Да, если режиссерская экспликация станет объектом авторских прав. Тогда по закону исключительные авторские права не смогут быть отчуждены. И даже если в договоре вас вынудят их кому-то передать, то потом в суде можно будет оспорить, потому что закон выше, чем любой договор. Если это произойдет, тогда ситуация может кардинально поменяться, и режиссеры станут соавторами спектакля как произведения – как единицы интеллектуальной собственности. В этом случае под частью произведения мы будем понимать не только музыкальный, но и режиссерский текст…

– …что позволит удачную постановку увидеть не только в одном театре, только в одном конкретном городе.

– Особенно в нашей огромной стране.  Мы ведь не в Германии, где триста оперных театров на сравнительно небольшой территории и можно за несколько часов на машине пересечь всю страну. У нас другие расстояния. Если во Владивостоке что-то удачно поставят, то сколько зрителей из европейской части страны туда доедет? И наоборот: почему зрители восточных театров не могут посмотреть у себя дома интересные спектакли, которые режиссеры могли бы там выпускать, не боясь упреков в «самоповторах»? Иметь возможность распространять  удачные постановки на разных оперных сценах – это здравая идея.

Евгения КРИВИЦКАЯ
"Музыкальная жизнь", 16.01.2023