В ноябре в Красноярском театре оперы и балета состоялась премьера оперы Луиджи Керубини «Медея». Этот неоднозначный и яркий спектакль вызвал интерес у публики, театральных критиков и прессы. Это и неудивительно – наш театр стал вторым в России, где можно услышать это произведение. Нечастое обращение к «Медее» связано с тем, что опера сложна не только драматически, но и вокально – не всякий певец справится с таким материалом. Оба премьерных спектакля прошли с аншлагом. В следующий раз услышать оперу красноярцы смогут в феврале в рамках VII Международного фестиваля «Парад звезд в Оперном».

Одну из главных партий в «Медее», партию Ясона, исполнил лауреат международных конкурсов Сергей Осовин (Москва), пополнивший в начале 38 творческого сезона труппу Красноярского оперного.

– Сергей, расскажите, пожалуйста, о премьере? «Медею» называют сложной для исполнителей оперой. В чем сложность? И в чем привлекательность для слушателя?

– Это первая оперный спектакль, в котором я играю отрицательного персонажа. Сложно, но тем и интереснее работать «на сопротивлении», доставать из себя нехарактерные моей личности эмоции. Здесь надо стараться не «терять голову» и сохранять стабильность своей психики, не увлекаясь психикой мифологического персонажа.

А для слушателя, думаю, в первую очередь интересен образ главной героини оперы – Медеи. Развитие этого драматического образа от умоляющей женщины до обезумевшего тирана, убивающего своих и Ясона детей. И все это, конечно, под замечательную музыку Керубини.

– По какой причине вы согласились переехать в Красноярск и сотрудничать с театром?

– Я с удовольствием принял приглашение весь сезон выступить в красноярском театре, потому что меня привлек предлагаемый репертуар. Весной этого года я успешно принял участие в конкурсе вокалистов имени Петра Словцова, стал лауреатом третьей премии. А партия Владимира в опере «Князь Игорь» постановке 2013 года стала моей первой большой работой на сцене.

– То есть вас можно назвать начинающим оперным солистом?

– Начинающим оперным солистом, пожалуй, можно, но в мире музыки я уже не новичок.

У меня два высших музыкальных образования. Я окончил звукорежиссерский факультет в Российской академии музыки им. Гнесиных и консерваторию, отделение академического пения. Кроме этого, изучил теорию музыки в ГМУ им. Гнесиных. И все это время я пел. В 14 лет за чистоту тембра меня взяли петь. Работал в мужском квартете, в смешанных хорах. Последние годы я был занят в проекте «Современное оперное шоу «Angels». Так что оперную и другую классическую музыку я исполняю. Но своей первой работой в качестве солиста оперы считаю красноярский спектакль «Князь Игорь».

– Тогда поделитесь, пожалуйста, впечатлениями о постановке.

– Получил огромное удовольствие от спектакля как зритель, как солист. Оценил все мизансцены, довольно сложные для исполнителя, но логичные, продуманные. Из постановок «Князя Игоря», идущих сейчас в разных театрах, я бы еще рекомендовал послушать спектакль Мариинского театра.

– А что вы думаете о партии Владимира Игоревича? Она ведь не главная в опере, но многие слушатели знакомы только с концертным номером - каватиной Владимира. Дуэт и каватина Владимира были и вашими номерами в финале конкурса им. П.И. Словцова.

– Счастлив, что в постановке Красноярского театра партия не сокращена. И поставлены мизансцены, которые превращают сюжетную линию Кончаковны и Владимира в целый спектакль. Если кому-то нравится каватина Владимира Игоревича как концертный номер, то я бы посоветовал послушать знаменитого советского тенора В. Атлантова. Раньше партию Владимира исполняли драматические теноры, а сейчас в равной мере доверяют партию и лирическим тенорам.

– А с чем связано сокращение партии?

– Все зависит от режиссерской точки зрения. И никак не связано с мастерством солиста, исполняющего партию. А. Бородин, как известно, не смог завершить великую оперу, и часть вокальных номеров оркестрована уже после смерти композитора Глазуновым и Римским-Корсаковым, его приятелями по Могучей кучке. В опере несколько драматургических линий. И режиссеры по желанию выводят определенную сюжетную линию на первый план за счет сокращения другой, в зависимости от смысловых акцентов. В постановке красноярского театра, на мой взгляд, гармонично сочетаются героическая и любовная истории. И я рад возможности исполнить партию и сыграть Владимира, как в драматическом спектакле. Ведь по задумке Юлианы Малхасянц, опера – не парад концертных номеров, а музыкальный спектакль.

– А какие еще партии в вашем репертуаре?

– Из значительных партий – Владимир Игоревич и Ленский. Сейчас работаю над партией Лыкова («Царская невеста»). Пел в разных постановках партии Трике («Евгений Онегин») и Альмерика («Иоланта»).

– У вас в репертуаре до недавнего времени была только русская опера. Вы специализировались на музыке отечественных композиторов?

– Нет. Собираюсь освоить итальянскую, французскую и немецкую оперу. В концертных программах я исполняю арии из зарубежных опер.

– А может ли современный солист исполнять только отечественную оперу?

– Я не собираюсь, но это возможно. А почему нет? В театрах примерно поровну репертуар делится на отечественную и зарубежную классику. А что касается исполнения опер на неродном языке, существует немало успешных примеров. Один из ярчайших примеров – партия Германа в исполнении Пласидо Доминго. Итальянский тенор очень органичен в ней.

Анна БУЛАВЧУК
Yarsk-info.ru, 1 декабря 2015 г.