Первые партии в спектаклях Красноярского театра оперы и балета молодая певица Александра Черпакова исполнила еще в студенчестве – с 2014 года в ее репертуаре появилось около двадцати разноплановых ролей. Но именно в нынешнем сезоне творческая карьера солистки пошла на новый виток – сейчас она занята почти в каждой премьере.

– Саша, вы начинали в театре, наверное, традиционно со сказок?

– Да, так и говорю о себе: я сказочная певица! (Смеется.) Еще когда училась на втором курсе Красноярского института искусств, моего педагога Веру Павловну Баранову спросили, нет ли у нее маленькой девочки с высоким голосом? Та отправила меня в театр на прослушивание. Так я попала на роль Зайца в сказку «Зачем лисам заячьи уши?». Потом сыграла Кота в «Бременских музыкантах», Мышку в «Теремке», Фросю в «Морозко» – все студенческие годы ездила с ними с театром на гастроли по краю. Люблю сказки – в них есть что поиграть, похулиганить. Скоро Даниил Дмитриев приступит к постановке нового спектакля для детей «Вовка в Стране невыученных уроков» – вот где оторвусь по-настоящему! Уже играла Вовку в какой-то интермедии. У меня и Забава в «Богатырях» Александра Бородина тоже из разряда таких ролей, где можно побаловаться в свое удовольствие – сам жанр фарс-оперетты дает такие возможности.

– Помнится, вы совсем недавно пробовали уйти в оперетту из оперы – почти сезон проработали в Музыкальном театре.

– Не совсем так – я не уходила, лишь была занята там по совместительству. Просто получилось так, что еще во время учебы ушла в декрет, родила дочку. Потом возобновила учебу и работу в опере, благополучно защитила диплом. Спела Марию в возобновленном спектакле «Дочь полка» – это огромная партия, сложнейшая. Думала, что теперь-то на меня новые партии и посыплются. И вдруг – тишина. А у меня столько энергии, что я просто умираю без работы!  Да еще кто-то из знакомых ляпнул, что, мол, актриса из меня лучше, чем певица. И хотя я никогда не разделяла эти составляющие нашей профессии, но в тот момент засомневалась: может, опера и правда не для моей фактуры? Позвонила директору Музыкального театра, попросилась на прослушивание – исполнила Лизу из «Мертвых душ» в эстрадной манере. Меня приняли. Но большой работы сразу не дали – какие-то концерты, эпизодические роли.

К счастью, наш худрук оперной труппы Лариса Владимировна Марзоева не отпустила меня из театра, посоветовала не торопиться с уходом. Но сама попытка поискать себя в чем-то другом оказалась на пользу – возможно, именно благодаря этому меня заметили в моем театре. И дали роль пажа Оскара в премьерном «Бале-маскараде» Джузеппе Верди. Эта партия словно на меня написана – и петь что есть, и актерски обыграть. С каким удовольствием я год назад ее исполнила! А когда маэстро из Италии Алексей Никонов меня в ней отметил и сказал, что таких Оскаров давно не слышал, и что мне нужно петь большие партии – вообще почувствовала себя окрыленной.

– После Оскара сразу последовали и другие роли, верно?

– Еще в начале пандемии вышло три приказа, чтобы мы готовили партии во время карантина, и везде было и мое имя – учила Мюзетту из «Богемы» Пуччини, Княжну Забаву из «Богатырей». И Джильду из «Риголетто» – это вообще была заветная мечта! Приятно, что дирижер Иван Великанов меня в ней увидел и услышал – сразу дал петь премьеру, а потом еще пригласил в два своих барочных концерта. Теперь еще мечтаю, чтобы оркестр в яму посадили – не хватает контакта с дирижером, когда он у тебя за спиной.

– А как вы восприняли режиссерскую трактовку образа Джильды?

– Знаете, бывает трудно найти общее понимание с режиссером, когда музыкальная составляющая противоречит его видению. Образ Джильды – контрапункт всего спектакля, самое светлое, что есть в опере Верди. И в трактовке роли хотелось бы, прежде всего, отталкиваться от музыкальной драматургии, заданной композитором, где характер Джильды выписан как нежный и лиричный. У нас в спектакле он иной, и это вызывало у меня вопросы.

– Как вы считаете, певице необходимо обладать пробивным характером?

– Нужно внутри себя ощущать уверенность в том, что делаешь. Но это, видимо, приходит с опытом. Хотя характер здесь тоже важен. Я очень многому научилась и продолжаю учиться у Веры Павловны. Она строга и требовательна, но прежде к себе, а потом уже к другим. И когда видишь такое отношение к профессии, поневоле приходится соответствовать. Она, кстати, привлекла меня еще и в педагогику – пригласила работать к себе на кафедру сольного пения и оперной подготовки в Институт искусств, дала мне несколько студентов. Это здорово. Она сама о себе говорит, что если бы не преподавала, то не пела бы до сих пор на таком уровне. Потому что, обучая других, мы сами учимся, постоянно. А еще она взяла меня к себе на двухлетнюю ассистентуру-стажировку и теперь помогает работать над новыми партиями, мы вместе готовили Джильду.

– Как вы вообще попали к Вере Барановой?

– Я поступала в институт с мыслью, что не буду сознательно кого-то выбирать: если приглянусь кому-то из педагогов – у него и буду учиться. Меня взяла Вера Павловна. А в музыку привела бабушка – благодаря ей поступила в Абакане в музыкальную школу на хоровое отделение. В 12 лет я стала солисткой хора, у нас был очень серьезный коллектив – ездили выступать в Словению, в Бельгию. В 15 лет поступила в музыкальный колледж, а через год пришлось выбирать: мой педагог Екатерина Ильинична Кыштымова сказала, что либо я буду всю жизнь стоять в хоре, либо стану солисткой. Мне было так страшно решиться! И тогда она взяла меня на конкурс «Романсиада», где я провалилась с треском – вылетела после первого тура. Обидно было до слез, но именно тогда я бросила хор и решилась заняться сольной карьерой, преодолеть свой страх. В итоге через год, когда мне исполнилось 16 лет, заняла на «Романсиаде» второе место. А в 18 лет взяла Гран-при. У меня так было и на Дельфийских играх: при первых двух попытках занимала четвертое место, а в третий раз взяла бронзу. Сейчас к конкурсам уже охладела, но в «Большой опере» хотелось бы поучаствовать.

А высшее образование сначала пробовала получить на Урале, поехала туда за своим педагогом Леонидом Ивановичем Третьяковым. Но вскоре он тяжело заболел и через полгода скончался, а с другими преподавателями у меня контакт не сложился, даже чуть голос не потеряла. Не окончив второй курс, вернулась в Абакан. Устроилась в филармонию на полставки, параллельно подрабатывала дворником у мамы в детском саду. Чтобы обеспечить себя, успела и в ресторанах поработать – научилась там петь эстраду, исполняла всё, под что народ танцует: песни Аллегровой, Жанны Фриске, «Блестящих». А потом задумалась: что дальше, неужели я ради этого училась столько лет? И рванула в Красноярск, никого здесь не зная. Вера Павловна еще с начала учебы сразу предлагала мне перспективные партии – ту же Марию из «Дочери полка», Джильду – сознательно готовила к работе в театре. К окончанию института я спела Каролину в студенческой постановке «Тайного брака» Чимарозы у Василия Вавилова. Надеюсь, однажды удастся ее исполнить и на большой оперной сцене.

– Над чем-то новым в театре сейчас работаете?

– В мае дебютирую в партии Адины в «Любовном напитке» Гаэтано Доницетти, партию Неморино исполнит Валентин Колесников. Это большая сложная роль, сейчас все силы направлю именно на нее. Учу Церлину из «Дон Жуана» Моцарта, премьера намечена на осень во время Фестиваля Дмитрия Хворостовского. Но окончательный состав солистов будет известен после прослушивания, с учетом пожеланий коучей, мы сейчас готовимся к их приезду. Произведения Моцарта, как и другая барочная музыка, требуют понимания традиции исполнения, и в этом сложность. Но сама музыка легко ложится на мой голос. В прошлом сезоне у нас вышла опера Петра Поспелова «Ночь в музее» по сонатам Моцарта, в нее тоже хочу ввестись.

Еще шесть лет назад выучила партию Снегурочки, но так до сих пор и не довелось ее спеть, к сожалению. Надеюсь, удастся в ближайшие сезоны. Как и Сюзанну из «Свадьбы Фигаро» – пока пела в этой опере только Барбарину. Но я считаю, что в любой, даже в самой маленькой партии, нужно выкладываться по максимуму. А Сюзанна от меня не уйдет.

Елена КОНОВАЛОВА
"Опера&Балет" №4, март 2021 года