В Москве завершился Международный балетный конкурс. Этого события, проходящего на сцене Большого театра с 1969 года, в балетном сообществе привыкли ждать все – участники, профессионалы, зрители. Десятилетиями он был форточкой в большой мир.

В его формате были разрешены визиты танцовщиков из Парижской оперы, Американского балетного театра, Датского королевского балета. Программа была сложнейшей: три па де де или шесть вариаций в классическом разделе и современный номер, благодаря чему в СССР прорывались новинки Бежара, Килиана, Ноймайера. Отечественным танцовщикам, чтобы войти в число конкурсантов, нужно было пройти сложный всесоюзный отбор. Конкурс был соревнованием состоявшихся артистов – с собственным почерком, амплуа, репутацией. Поэтому появления юной Надежды Павловой или танцевавшего в скромном "Классическом балете" Ирека Мухамедова были сенсацией, каждая из которых стоила Гран при. И даже введение со временем младшей группы принципиально ничего не изменило – искали тех, кто способен соревноваться без скидок, как Нина Ананиашвили и американская звезда Аманда Маккероу.

Но за полвека изменилось многое. Вместо единственного конкурента – в болгарской Варне – десятки, если не сотни соревнований, так что лауреатством, и чаще не одним, обременен любой подросток. Все они прекрасно известны профессионалам, а чтобы попасть в труппу Большого театра, теперь можно отправить свои видео на просмотр хоть из Улан-Удэ. Так же, как и увидеть в экране компьютера премьеры в Париже и Австралии. Поэтому обычно конкурсы – стартовая площадка либо удел тех, кто не удовлетворен карьерой.

Исключительные обстоятельства, в которых оказался отечественный балет за несколько месяцев этого года, частично изменили ситуацию. Отмена премьер, фестивалей, гала-концертов, зарубежных гастролей стимулировала к участию не только молодежь, но и взрослых артистов, тем более что возрастной ценз был повышен до 27 лет – это почти середина профессионального пути танцовщика. Героическими усилиями оргкомитет сохранил международный статус, доставив конкурсантов из Парагвая, Мексики, Вьетнама, Австрии. Правда, большинство из них оказалось случайными "туристами" (исключения – Монголия и Корея). В фокусе остались представители отечественных театров и школ, хотя среди них было и немало иностранцев – уроженцев Японии, Бразилии, Великобритании, Италии, Испании, Греции, Армении.

Связь с корнями символизировало посвящение конкурса Юрию Григоровичу, который в этом году отметил 95-летие. Неизменный с 1973 года председатель жюри на этот раз следил за его ходом по видеосвязи. В зрительном зале выступления оценивали глава Московской академии хореографии Марина Леонова, руководитель Мариинского балета Юрий Фатеев, возглавляющий Вагановскую академию Николай Цискаридзе, лидер собственного театра и академии Борис Эйфман, худрук балетной труппы из Алма-Аты Гульжан Туткибаева, глава Большого театра Беларуси Валентин Елизарьев. Представители их институций и получили большинство наград, что вновь обострило вечный вопрос о том, как соединить представительность жюри и его независимость. Тем более что повышенное внимание на конкурсе привлекли как раз те участники, у которых не было очевидного лобби в жюри. Статус балетных мест силы подтвердили Пермь, Екатеринбург, Красноярск, Казань, но нередко ценные породы залегают еще дальше от поверхностного взгляда – в Челябинске, Астрахани, даже Якутске. Из традиционных балетных центров менее благополучно выглядели Новосибирск и Уфа, не был представлен Воронеж.

Самой острой оказалась конкуренция в старшей группе, причем во всех категориях, кроме женщин-солисток (там на печальном фоне блистала петербурженка Анастасия Смирнова). Настоящая битва развернулась среди мужчин-солистов. Идеально ее не прошел ни один участник – слишком высоки современные представления о технике и чистоте исполнения. Не пробились в финал даже такие сложившиеся мастера с собственным почерком, как пермяки Георгий Еналдиев и Кирилл Макурин. Лидерами же стали опытный лауреат многочисленных конкурсов японец из театра "Урал Опера Балет" Томоха Терада и 20-летний солист Большого театра Дмитрий Смилевски с багажом из двух главных партий. Академизм, красота, точность космического компьютера против академизма, красоты, изящества, аристократизма. Но в итоговом протоколе они оказались на разных полюсах: Смилевски завоевал первую премию и золотую медаль, Терада – только грамоту за участие в финале. Что говорит, с одной стороны, о примерно равном техническом уровне современных танцовщиков. С другой, вновь поднимает вечно актуальный конкурсный вопрос: должно ли жюри награждать участника за выступление "здесь и сейчас" или оценивать перспективу. Жюри московского конкурса традиционно предпочитают длинные дистанции.

Этим можно объяснить и победу солистки Мариинского театра Марии Ильюшкиной из дуэтной части старшей группы. Конкуренция в ней была не менее сильная, чем у мужчин-солистов. Этой изысканной, но не очень опытной петербургской Раймонде противостояла ровесница из Красноярска Елена Свинко, давно ведущая весь репертуар своего театра. Здесь тоже прекрасную перспективу предпочли прекрасной сегодняшней реальности, пусть и ограниченной рамками возможностей сибирского театра. Не повезло и другому красноярцу Георгию Болсуновскому, которому не было равных среди мужчин, выступавших в дуэте. За сбои на третьем туре в па-де-де из "Дон Кихота" его наказали, наградив лишь дипломом. Не помогло даже "последнее слово" – исключительно мощно представленный фрагмент из "Спартака", в котором танцовщик предстал единственным конкурсантом, которого можно назвать "артистом Григоровича", в чьем исполнении этот стиль оживает и выглядит современным.

Но именно на том перекрестке, где происходило слияние "беззаконной кометы" с новым "этажом" виртуозности, и возникают конкурсные Гран-при. В этом году у него было баснословное наполнение – 7,5 миллионов рублей. Вероятно, щедрость объяснялась пониманием, что сегодня претендента на него нет. Современный конкурсный конвейер, частью которого стала Москва, вообще поощряет стабильность и надежность. Непрофессиональная публика, жаждущая сильных эмоций, подтягивается лишь к финалу – ей сложно увлечься какими-нибудь пятью па-де-де из "Пламени Парижа" подряд, разбавленными десятком вариаций Одалиски. Поэтому организаторам за три года, остающиеся до следующего конкурса, нужно понять, чем он может увлечь. Ведь у начинающих есть альтернатива "Молодого балета мира" в Сочи, представители провинции привыкли ездить в Пермь на "Арабеск", где они не раз торжествовали над столичными танцовщиками. А зрителей все сложнее отрывать от компьютеров, где теперь в режиме реального времени можно следить почти за любым театром или танцовщиком.

Анна ГАЛАЙДА
«Российская газета», 14.06.2022 г.