Оперный комикс поставили в Красноярске
Премьера оперы Доницетти «Viva la mamma»
Поющая цветочная ваза, хор «a la» куклы-тролли в прямоугольных коробках, намазанные белым гримом лица – все это атрибуты новой постановки оперы Г. Доницетти «Viva la mamma» в Красноярском государственном театре оперы и балета, премьера которой состоялась 1, 2, 3 апреля.
В опере Доницетти действие происходит в первой половине XIX века. Весь сюжет строится по принципу «театре в театре»: это повествование о том, с какими трудностями приходится столкнуться, чтобы осуществить в небольшом городке постановку новой оперы-seria «Ромул и Эрсилия» на либретто Метастазио. Но достижению намеченной цели мешают отношения внутри труппы, которые никак нельзя назвать идеальными: певцы постоянно спорят – друг с другом, с маэстро, с директором театра.
Хоть и считается, что в споре рождается истина, здесь это приводит лишь к возникновению множества комических ситуаций.
К слову, итальянская публика времен Доницетти («Viva la mamma» в своей окончательной редакции была поставлена в 1831 году) прекрасно знала и знаменитого либреттиста, и содержание оперы-seria. В версии же Алексея Франдетти зритель наблюдает за несколько иными сюжетными поворотами, о чем еще будет сказано. Вся «новая история» разворачивается словно бы на страницах комикса (такой жанр определен самим режиссером), где есть и атрибуты современности – смартфоны (в одной из сцен все дружно делают «селфи»), а также синтезатор, на котором аккомпанирует маэстро Бискрома. Кстати, представлен он в образе зомби – еще одна отсылка к современности.
Что же в постановке собственно от комикса? Заявленный жанр позволяет «разгуляться» фантазии и художника по костюмам (Анастасия Бугаева), и сценографа (Тимофей Рябушинский). В результате на сцене отсутствуют привычные пропорции, всё нарочито преувеличено, а миманс и хор, и даже примадонна появляются в 3D одеждах, которые делают персонажей похожими на ростовых кукол.
В настоящих комиксах рисунок имеет большую долю условности, и, сохраняя это качество, режиссер создает столь же условное пространство, несколько упрощенное, «окукленное». Все герои, вписанные в эту условность, будто бы неживые, напоминают марионеток, с характерной скованностью движений рук и корпуса.
В подтверждение «комиксовости» авторы постановки тиражируют образ облачка: ведь именно оно является необходимым атрибутом комиксов вообще – это та зона на рисунке, в которую художники помещают словесный текст. На протяжении всей оперы облаками обрамлена сцена, но их настоящий «звездный час» наступает в сцене похищения Европы во втором действии, когда по всему сценическому пространству начинают бегать и кружиться мимансисты в воздушных белых костюмах. Забавный ход, но за время довольно продолжительной арии Европы, написанной в традиционной форме da capo, эти персонажи успевают порядком надоесть, и пропагандируемое постановщиком «perpetuum mobile» становится, как ни прискорбно, просто мельтешением.
Стоит сказать, что опера Доницетти исполняется в Красноярске на русском языке. Частично. Так уж повелось, что во многих постановках всё, что в опере касается «реальной жизни» (то есть самого репетиционного процесса), звучит на русском, а арии из ставящегося спектакля – на языке оригинала.
Франдетти со своей командой активно вмешались в либретто оперы (перевод Евгении Беркович). Хотя, по сути, текст был написан практически заново и приближен к современной речи. Новый вариант насыщен разговорными словечками: «дура!», «уродка!», «колбасная морда!», «убогий!» и т.п. Признаться это резало слух, поскольку непривычен зритель к подобного рода лексике на подмостках оперного театра. Однако в подлинном тексте либретто Доницетти присутствуют и более хлесткие выражения и даже нецензурная брань.
Второй акт постановочная команда также решила изменить и придумала совсем новую оперу, основанную на «Метафорфозах» Овидия. Ее репетируют оперные певцы, перевоплощаясь в мифологических персонажей: прикованную цепями к скале Андромеду, над которой нависает страшный картонный дракон; Европу, похищаемую Зевсом в виде опять-таки картонного быка; Мидаса с его «золотой лихорадкой»; Горгону, гоняющуюся за «лучом славы» (свет от прожектора, упорно не желающий освещать героиню); Нарцисса, упивающегося своей красотой.
Решение постановщиков обратиться к этим сюжетам взамен неизвестного «Ромула и Эрсилии» оправдало себя. «Элемент узнавания» сыграл свою роль. Хохот в зале вызывало и то, что каждый мифологический сюжет вывернут как бы наизнанку. Чего стоят только Андромеда, испугавшая своим «божественным» пением дракона (и Персей не понадобился), или Европа, которая победно «тянет» быка за хвост обратно на сцену.
С точки зрения музыки опера «Viva la mamma» вряд ли может считаться особой удачей композитора. Сегодня более-менее известна лишь ария Примадонны из первого действия. Однако по строению партитура произведения очень интересна. Чередование эпизодов, требующих от оркестра легкости, простоты, «воздушности» звучания, с серьезными возвышенными барочными фрагментами предполагают мгновенные стилистические переключения.
Музыкальный руководитель постановки и дирижер Анатолий Чепурной с этой непростой задачей в общем и целом справился. Стройно, чисто и стилистически выверенно звучал оркестр в эпизодах seria, а вот собственно в buffa была слышна некоторая небрежность. Любопытной находкой стало введение во второе действие «Русского танца» из балета «Лебединое озеро» П. И. Чайковского. По придумке Франдетти это танец Орфея и Эвридики с «вторгающимся элементом» в виде мамы Агаты. Также помимо Чайковского во втором действии мифологические персонажи исполняют номера из других опер: ария Эльвиры из «Пуритан» Беллини, ария заглавного героя из «Странника» Вивальди, ария Тамино из «Волшебной флейты» Моцарта, ария Линды ди Шамуни из одноименной оперы Доницетти.
Одной из самых ярких музыкальных характеристик обладает мама Агата — центральный персонаж оперы, в честь которой она и названа («Viva la mamma» — «Да здравствует мама!»). Первый настоящий «взрыв» смеха происходит именно при появлении донны Агаты, которая пришла заступаться за свою дочку (Луиджию), выдвигая ее из хористок в примадонны. Казалось бы, что смешного? Но Доницетти поручает эту партию… баритону! В результате такого хода все сцены с участием героини приобретают брутальную прелесть. Практически двухметровый (с учетом каблуков) Алексей Бочаров, исполнявший эту роль на протяжении всех премьерных спектаклей, создал образ властной, уверенной в себе женщины, воплотив его с тонкой иронией и продемонстрировав при этом незаурядный актерский талант.
Презабавным оказалось и вокальное воплощение. По сюжету мамаша даже не имеет представления о нотах и вокале, но с радостью вызывается заменить отказавшуюся петь приму. Итак, нисколько в себе не сомневаясь, Агата выходит и поет. Громко, мимо нот, однако с полной самоотдачей. Но все это обусловлено сюжетом, а там где требовалась буффонная скороговорка, переход на фальцет – все было сделано филигранно, точно и со вкусом.
Маэстро Бискрома (Алексей Соколов) хватается за голову, но уже ничего не может сделать. К сожалению, партия композитора состоит лишь из реплик и речитативов, поэтому певец больше демонстрирует актерские способности, однако облик зомби, как ни старался артист, смешным не вышел – много надуманности и серьезности.
Примадонна Дарья (Вера Баранова) оправдала свое звание: звенящий тембр в сочетании с легкостью исполнения замысловатых фиоритур оставили приятное впечатление, с легкостью дались ей и ансамблевые взаимодействия с другими участниками спектакля.
Луиджия, вторая дама, конкурентка примадонны и дочка мамы Агаты (Ольга Монастыршина) обладает заметно более слабым, камерным голосом, и ее часто «не хватало».
Партия Музико, написанная Доницетти для контртенора, в красноярской постановке поручена меццо-сопрано. Анна Гичик, вышедшая в этой роли 2 апреля, перевоплотилась в охваченного золотой лихорадкой Мидаса довольно успешно. Но еще больше порадовало почти безупречное в стилевом и вокальном отношении исполнение сложной арии Странника из оперы Вивальди.
Вильгельм, прима-тенор, немец (Борис Сабиров) — персонаж забавный, с ярко выраженной индивидуальностью (недаром во втором акте он предстает как Нарцисс, хоть и исполняет арию Тамино из «Волшебной флейты» Моцарта). Манера пения этого солиста весьма своеобразна: сильный, кажется даже что форсированный голос с нажимом на каждое слово. Благодаря этому он иногда чересчур выделяется в ансамблях, но прекрасно звучит в соло характерных персонажей, каким и является Вильгельм.
Еще один поющий персонаж – Проколо, муж примадонны (Олег Алексеев). Он, как и Агата, приходит на смену сбежавшему певцу, и в арии ему нужно старательно изображать глухого человека. Получился такой «неумеющий петь» профессионал, чьи попытки «съехать» с тональности не всегда оканчивались успехом. Хотя минусом это назвать сложно, поскольку комический эффект все равно был довольно ощутимым.
Энергия молодого режиссера нашла отражение в весьма забавных мизансценах и неожиданных находках («четвертованный» дракон, в буквальном смысле разделенный на 4 части; мимансисты с табличками, на которых зритель видит забавный перевод арии Нарцисса/Тамино и многие другие).
А вот финал разочаровал. Напомню, по оригинальной версии в преддверии премьеры директор театра, видя бесплодные попытки «собрать» спектакль, а также принимая во внимание финансовые трудности труппы, запрещает постановку, и артисты вынуждены бежать ночью, дабы не попасться на глаза кредиторам. Но стремление современных оперных режиссеров привнести оригинальность в сюжет иногда нарушает целостность спектакля.
В данном случае финальные фразы оригинала были переписаны, и события получили освещение совершенно в другом ракурсе. «Злодеем», вытесняющим труппу из города, оказывается не директор театра, а сами жители города, которые присылают письмо следующего содержания: «Мы, жители, просим артистов покинуть город по причине оскорбления чувств верующих... в богов-олимпийцев». Эдакий реверанс в сторону нашумевшего скандала с оперой Вагнера «Тангейзер» в Новосибирске. Выглядело как проверка – засмеется публика или нет? Не оценили. Не засмеялись. А те, кто «в курсе», лишь только снисходительно улыбнулись.
Вообще, тот факт, что спектакль «Viva la mamma» сделан в Красноярске стационарно, специально в расчете на труппу Красноярского театра оперы и балета – огромный плюс. Это позволяет ему существовать в репертуаре, независимо от приглашенных солистов или дирижера. К тому же из-за сложных мизансцен ввод новых певцов за несколько репетиций был бы попросту невозможен.
Юмор в XXI веке достаточно многолик, и каждый сам выбирает над чем ему смеяться. Но когда предметом становится комическая опера блистательного Доницетти, которая пародирует типичные ходульные сюжеты оперы seria и развертывает перед зрителем сцены закулисья, то перед постановщиком возникает непростая задача – как сделать этот юмор понятным каждому и заставить смеяться если не всех, то, по крайней мере, многих? Как сделать так, чтоб улыбка играла на губах и у молодежи, и у людей более почтенного возраста?
С уверенностью можно сказать, что московская команда во главе с режиссером Алексеем Франдетти с этой задачей справилась: спектакль получился действительно смешным и понятным, в том числе и молодежи.
Ксения СТАЦУРА
Belcanto.ru, 13.04.2015 г.
