Шедевр Бизе - Мериме царит на сценах всего мира уже второе столетие. Постоянно он фигурирует и в репертуаре Красноярского театра оперы и балета, то в оригинале, то в хореографических версиях. Недавно увидела свет рампы уже третья по счету оперная постановка "Кармен", на сей раз осуществленная Вячеславом Цюпой, со значительно обновленным исполнительским составом.

Один из столичных критиков уже давно и не без основания назвал этого режиссера "выдумщиком". Изобилует сюрпризами и его последняя работа. Среди них есть и весьма любопытные (прежде всего трактовка образа Кармен, отличающаяся сдержанностью), и далеко не бесспорные. К сожалению, находки, вызывающие возражение, явно преобладают. Судя по всему, постановщик не доверяет музыке как таковой, особенно увертюрам и симфоническим антрактам. Правда, сочиненную им сценическую иллюстрацию к увертюре с некоторыми оговорками еще можно принять (не в пример "оживляжу" увертюры в спектакле "Царская невеста"). Но изумительная, абсолютно самодостаточная музыка симфонических антрактов, выразительно исполняемая оркестром под управлением Анатолия Чепурного, вовсе не нуждается в режиссерском вмешательстве, тем более идущем вразрез с ней. Какое отношение имеют девчушки, беспомощно мечущиеся по сцене то вправо, то влево, к мелодии солдатской песенки Хозе, которая звучит в оркестровом вступлении ко II действию? А редкостный по красоте и поэтичности ноктюрн перед началом III действия? Зачем понадобилось иллюстрировать его контрабандистами, сидящими перед занавесом спиной к зрительному залу и надевающими какие-то маски-страшилки?

Это еще далеко не полный перечень вопросов к режиссеру, ответы на которые найти самостоятельно ну никак не могу. Вячеслав Цюпа то и дело уподобляется клипмейкеру, превращая в шоу большинство хоровых номеров оперы. И здесь тоже встречаются "прегрешения" видеоряда перед музыкой. Например, солдаты в "траурных" мундирах с их ритуальным шагом во время звучания лирического хора работниц табачной фабрики воспринимаются как инородное тело, режущее глаз. И как же они мешают слушать прекрасную мелодию! К тому же на сцене и без них жуткая теснота.

Ни один из спектаклей В. Цюпы не обходится без участия детей. Они работают увлеченно, искренне и в новом спектакле. Но не слишком ли велика их роль в IV действии? Можно ли ими заменять так ожидаемых народом участников боя быков?

Главный режиссер Красноярского оперного театра верен себе и тогда, когда по-своему интерпретирует некоторые образы. На сей раз его выбор пал прежде всего на крестьяночку Микаэлу и Хозе с сослуживцами. Причем новый подход режиссера никак не соответствует музыкальным характеристикам этих персонажей, данным композитором. Микаэла по непонятной причине встречается в горах с сержантом Моралесом, заводит с ним задушевный разговор на постоялом дворе. Потом оба уходят, предварительно надев уже упоминавшиеся жуткие маски. Впоследствии девушка как ни в чем не бывало возвращается в положенный ей момент, поет арию о своей готовности пожертвовать жизнью ради любви к Хозе и уводит его в родную деревню к умирающей матери.

Согласно авторскому замыслу, на этом завершится сюжетная линия, связанная с Микаэлой. Но фантазия В. Цюпы не знает границ. По его воле Микаэла, смирившись с равнодушием к ней Хозе, быстро утешается с Моралесом и лихо отплясывает с ним на площади перед началом корриды. В эпилоге на Микаэле вновь маска. Таким образом, она, с легкой руки постановщика, оказалась плотью от плоти равнодушной толпы, окружающей славных героев оперы. И почему так невзлюбил В. Цюпа это очаровательное создание?

Хозе по замыслу композитора, подобно Микаэле, должен быть персонажем, типичным для французской лирической оперы. Именно таким показывает его музыка. Но в красноярском спектакле с самого первого появления Хозе на сцене становится понятно, что главная его страсть - игра в ножики. Этому увлечению он не изменяет даже во время свидания с Кармен. Но в конфликте с режиссером музыка оказывается победительницей, а далее Хозе ведет себя так, как написано автором: выглядит уже не бессердечной марионеткой, а живым, способным на переживания человеком. Моралес и Цунига в версии В. Цюпы перестали быть эпизодическими персонажами. Режиссер досочинил их истории. Моралес превратился в расчетливого карьериста, занявшего место своего бывшего начальника и торжествующего по этому поводу. Цунигу мы привыкли видеть ловеласом в военной форме. И только. А в рецензируемом спектакле он предстает как жертва неразделенной любви к Кармен, эдакий Дон-Кихот, преданный своей Дульсинеей. Все это весьма любопытно. Но при чем тут последний симфонический антракт, на музыку которого накладывается миниатюрный мимический диалог Цуниги и Моралеса?

Театр возлагал немалые надежды на приглашенного из Москвы именитого художника Михаила Курилко-Рюмина. Но эти надежды, увы, не оправдались. Нашему взору предстала явно устаревшая сценография: мрачная, тяжеловесная, занимающая очень много места, мешающая артистам. Созданные по эскизам М. Курилко-Рюмина костюмы Кармен хорошо смотрятся только на хрупкой Анне Киселевой.

Анатолий Чепурной как музыкальный руководитель постановки обеспечил достойное звучание оркестра, но не потребовал от хормейстера Наталии Буш такой же убедительности в звучании мужского хора, который в последние годы "хронически" фальшивит. Да и к подбору исполнителей сольных партий главному дирижеру следовало подойти с большей ответственностью, не полагаясь в этом вопросе прежде всего на мнение режиссера. Ведь в опере надо петь, и одного лишь внешнего соответствия образу явно мало. Так, обе молоденькие Фраскиты (Ольга Ушакова, Екатерина Бузунова) миниатюрны, изящны, но по-настоящему озвучить вокальную партию, пусть и второго плана, предназначенную для крепкого, уверенно звучащего в верхнем регистре колоратурного сопрано, они не в состоянии. Весьма рискованный эксперимент - предложение роли Хозе Евгению Балданову. Актерски и пластически он раскрывается в этом спектакле неплохо, точно следуя режиссерской установке. Но для его лирического голоса, к тому же недостаточно хорошо обработанного, непосильной оказалась нагрузка, рассчитанная на настоящего драматического тенора.

Гораздо более старший по возрасту Анатолий Пилипенко, обладающий мощным голосом, вполне справляется с тесситурными трудностями вокальной партии Хозе и проявляет недюжинный темперамент. Но он не владеет тем, что называется культурой звука. Голос не всегда подчиняется А. Пилипенко, и мелодическая линия то и дело "рвется" на части. Певцу необходимо позаботиться и о разнообразии динамических оттенков.

Как и следовало ожидать, во всеоружии мастерства и таланта выступают в новой постановке "Кармен" корифеи театра - Лариса Марзоева (Микаэла), Владимир Ефимов (Эскамильо), Анатолий Березин (Цунига), Герман Ефремов (Моралес).

Среди исполнительниц заглавной роли лишь Анна Киселева участвовала в предыдущем спектакле, и то лишь накануне его снятия с репертуара. За это время голос молодой певицы заметно окреп, все больше раскрепощается и приобретает округлость. Благодаря этому гораздо лучше, чем раньше, зазвучали знаменитые сольные и ансамблевые номера, в том числе сцены гадания. Конечно, есть еще над чем работать, но перспективная солистка на правильном пути. Отрадно, что А. Киселева уделяет огромное внимание и пластическому рисунку роли. Ну а несомненные способности драматической актрисы А. Киселева проявила с самых первых шагов на оперной сцене и теперь вновь подтвердила их.

Нина Кириенко, ранее работавшая в хоре, в последние два года очень активно осваивает ведущий репертуар меццо-сопрано. Кармен - это четвертая по счету ее серьезная партия, позволяющая говорить о том, что Н. Кириенко не зря упорно занимается вокалом. Небезразлична она и к сценическому воплощению образа. Ларису Плотникову пока довелось увидеть и услышать в облике Кармен только во II действии в спектакле, данном в День театра, когда каждый акт являл зрительному залу все новых Кармен, Хозе, Микаэлу... У Л. Плотниковой очень хороший голос, но Лариса поет несколько широким звуком, что мешает его полетности.

Светлана Черемнова и Светлана Левчук обладают вокальными и психофизическими данными, необходимыми для успешного выступления в партии Микаэлы. Их голоса нисколько не уступают голосу гостьи из Москвы Елены Ноздрачевой, имевшей колоссальный успех на творческом вечере А. Чепурного. Но если бы они умели петь так же хорошо!.. (Справедливости ради отмечу, что в пении С. Черемновой появился сдвиг в лучшую сторону).

Да и всем остальным представителям молодого поколения красноярской оперной труппы хочется пожелать совершенствования вокальной техники, чтобы и "Кармен", и другие спектакли заиграли новыми красками.

Любовь ЛАВРУШЕВА
"Красноярский рабочий", 28 апреля 2004 г.