Молодая выпускница Гнесинки Виктория Кангина только в прошлом сезоне приехала работать в Красноярск, но за недолгое время успела покорить сибирскую публику. Певица исполнила в Красноярске ряд знаковых партий меццо-сопрано – Кармен и Кончаковну, Ольгу и Малику, 12 апреля впервые споет на нашей сцене Полину в «Пиковой даме». В нынешнем году ее репертуар пополнился также двумя серьезными премьерными ролями – в «Опричнике» П. Чайковского Кангина спела Басманова, а в «Синей Бороде» Ж. Оффенбаха – главную героиню Булотту. В апреле и в мае она вновь выйдет на сцену в этих спектаклях.

– Виктория, зимой вы одновременно репетировали опричника Басманова и роковую красотку Булотту. Трудно ли было переключаться с одного образа на другой, тем более что один из них – мужской?

– Булотту я начала готовить еще летом, но в декабре нас ждал сюрприз – текст в клавире заменили на более современный и приближенный к редакции для красноярского театра. А переучивать всегда сложнее, чем учить с начала – в этом была сложность. И параллельно пришлось работать над Басмановым. Но задачу облегчало то, что оба произведения на русском языке, и мои партии в них написаны примерно в одной тесситуре, в одной стилистике – это очень удобно. К тому же, «Опричника» Сергей Геннадьевич Новиков уже поставил раньше в Михайловском театре, и мы не сочиняли наш спектакль с нуля – вводились в готовые сцены, лишь что-то в них дополняли, исходя из своей индивидуальности.

– А «Синюю Бороду» он ставил впервые, и к тому же это не опера, а классическая оперетта?

– Да, и осваивать другой жанр в сжатые сроки было весьма непросто – у меня это первый спектакль, где пришлось не только петь, но также танцевать и говорить. Но я с удовольствием вспоминаю то время – мы буквально жили в театре: одновременно занимались танцами, вокалом, диалогами, работой над образом. Каждый артист вносил собственные краски, в зависимости от своего характера. Главного героя исполняют Севастьян Мартынюк и Денис Гречишкин, я репетировала с обоими, а премьеру спела с Денисом. Мне с ним очень легко на сцене – никаких неожиданностей, как договорились, так и будет. А Сева совершенно другой – он очень непредсказуемый, и это по-своему интересно: с ним можно попробовать поимпровизировать, что-то обыграть непосредственно во время спектакля. В конце апреля буду петь и с тем, и с другим, уже настраиваюсь. Спектакль все еще лепится, и, надеюсь, мы со временем в нем как следует разыграемся – добавим туда иронии и легкости. Вдохновляет то, что Сергей Новиков – сам человек неравнодушный, он живет своим детищем, и нам это тоже передается.

– Кстати, Булотта у вас первый комический персонаж в репертуаре?

– Если не считать моих героинь в арт-кафе «Мулен Руж», которые вообще возникли спонтанно. Времени было мало, поэтому режиссер Анастасия Касаткина работала лишь с одним составом. Но я все равно приходила на репетиции – мне очень нравилась атмосфера. В итоге пришлось срочно ввестись и выйти в роли Мадлен уже на втором премьерном показе, когда заболела моя коллега. То же самое впоследствии произошло с ролью Ля Гулю. Не скажу, что меня тянет в оперетту, но такой спектакль – всегда праздник, хочется еще долго жить этим восторгом и весельем.

– Меццо-сопрано нередко исполняют мужские партии, а когда вы впервые примерили на себя таких персонажей?

– Практически с начала карьеры – пела Керубино, Леля, Слепого мальчика в современной опере Владимира Дашкевича «Ревизор». Помню, как Элина Гаранча рассказывала в интервью, что начинала с ролей мальчиков и очень внимательно изучала – как ходят парни, жестикулируют, как они себя ведут в разных ситуациях. И когда мне на репетиции «Опричника» сказали, что у меня очень женственная походка, и нужно над ней поработать, стала наблюдать за партнерами. Пришла к выводу, что женщины двигаются пластично, как кошки, а мужчины – перемещаются всем корпусом, и постаралась это перенять. Не знаю, насколько убедительно у меня это пока получается, но все же Басманов – юноша, а не взрослый мужчина, ему может быть свойственна иная пластика, не слишком основательная.

А еще режиссер поставил задачу показать влечение моего героя к Морозову. И я попыталась показать любовь-заботу – Басманов все время беспокоится за Андрея, это любовь не напоказ, его чувство проявляется через внутреннее сопереживание. И все же Леля, например, играть гораздо проще, потому что у него чистая юношеская природа.

– В какой партии вы впервые выступили в Красноярске?

– Кончаковны в «Князе Игоре». Я уже исполняла ее в моем первом театре в Астрахани, но здесь дебютировать было особенно приятно, потому что в постановке Юлианы Малхасянц в Каватине Кончаковны, где моя героиня мечтает о своем возлюбленном Владимире Игоревиче, есть поле для импровизации, творческая свобода, без жесткой застройки. Я пела с Давитом, мы с ним вообще часто работаем – наверное, из-за одинакового роста, мы вместе хорошо смотримся на сцене. А еще у нас порой так составы подбираются, нарочно не придумаешь: например, в «Евгении Онегине» – Давит Есаян, Анна Авакян, Эдвард Арутюнян, и у меня греческие корни – восточный колорит в русской опере. (Смеется.)

– Как вас, южную кубанскую девушку, занесло в Сибирь?

– Ирина Игоревна Долженко предложила (меццо-сопрано, народная артистка России, солистка Большого театра, несколько лет возглавляла оперную труппу в Красноярске – Е.К.). После окончания магистратуры в Российской академии музыки имени Гнесиных сознательно пошла к ней заниматься, чтобы освоить какие-то тонкости, важные именно для моего голоса. К тому времени я успела два года поработать в Астраханском театре оперы и балета, где спела все, что могла, и настроилась развиваться дальше. Во время учебы параллельно участвовала в каких-то спектаклях, пела в Московском оперном доме под управлением Александра Легчакова, а также выступала в Литве, готовила там серию концертов, но из-за пандемии все планы рухнули. И вот летом 2021 года возник Красноярск.

– Ваши ожидания от города совпали?

– Что вы, я думала, тут вечная мерзлота, все ходят в тулупах, и лета нет совсем. (Смеется) А когда попала на Ману, приятно удивилась, какая в ней теплая вода – не ожидала, что в Сибири летом так жарко. В Красноярске я впервые попробовала кедровые шишки. С удовольствием побывала на Столбах в разное время года. Когда мы ездили на гастроли в Норильск, у меня там нашлись родственники (на Севере какое-то время жила моя бабушка), мы теперь постоянно общаемся, мой брат навещает меня в Красноярске.

А от самого театра у меня ощущение дома, одной семьи. Мы можем собраться в гримерке, что-то обсудить, вместе выпить кофе. Да, конечно, конкуренция между солистами существует, но без конфликтности. Порадовало отношение директора к артистам, то, что собственные творческие проекты и участие в конкурсах здесь приветствуются – такое есть не везде. И особенно приятно, что красноярские зрители дарят цветы, ходят на определенных солистов, отслеживают составы исполнителей, встают после каждого спектакля, пишут добрые отзывы в соцсетях. Это вдохновляет вновь и вновь выходить на сцену.

– Семья не возражала против вашего решения уехать так далеко от дома?

– Мама вообще была против моего выбора профессии. Правда, сама она когда-то мечтала стать балериной, но под нажимом семьи пошла в нефтегазовую промышленность, сейчас работает в «Газпроме». Я по ее настоянию после окончания школы поступила в Краснодаре в Кубанский госуниверситет на историю социологии и международные отношения, но параллельно занималась вокалом в музыкальном колледже. Музыка перевесила – через год забрала документы из университета. Мама переживала, но я пообещала, что непременно получу высшее образование, только по своему выбору. И окончила Гнесинку. К сожалению, у мамы пока не получилось ко мне приехать, но она смотрит мои спектакли в записи, ей нравится.

– Когда вас увлекло занятие музыкой?

– Еще в дошкольном возрасте – именно тогда захотела научиться играть на пианино. В музыкальной школе параллельно пела в хоре, потом в эстрадной группе, училась играть на гитаре, вязать – мне постоянно нужно чем-то активно заполнять свою жизнь, иначе в голову лезут мрачные мысли. И в театр тянуло с детства. Во время учебы в колледже постоянно ходила на музыкальные спектакли: приходила на «Кармен» с клавиром, знала каждую фразу в этой опере. А когда впервые услышала «Онегина», вдруг решила, что буду петь «Письмо Татьяны» – даже педагогу это заявила, так оно мне понравилось. Хотя эта партия не для моего голоса. Но именно у сопрано нередко что-то для себя заимствую. Особенно мне нравится Диана Домрау: она такая живая, настоящая, у нее везде энергетика девчонки – что бы ни делала, просто загляденье.

– Какие партии вас сейчас особенно привлекают?

– Очень хотела бы исполнить Марфу в «Хованщине» – слышала, что в театре давно хотят ее поставить. Также надеюсь вернуться к Любаше в «Царской невесте» – пела ее в постановке-семистейдж в Москве, потом в Астрахани, здесь исполняла отдельные номера в концертах. Мне интересно пробовать на сцене разные характеры. А самое главное для меня в профессии – понимание, расту я или нет. В Красноярске у меня есть ощущение роста.

Елена КОНОВАЛОВА
"Опера & Балет" №8, апрель 2023 года