У солиста оперной труппы баритона Севастьяна Мартынюка в этом сезоне первый творческий юбилей: ровно пять лет, как он пришел работать в Красноярский театр оперы и балета. Еще в студенческие годы начинал стажером, но в первый же год дебютировал в заглавной партии в премьере оперы «Евгений Онегин». А к окончанию своего пятого сезона на гастролях сибирской труппы на сцене Большого театра Севастьян исполнил Дон Жуана в одноименной опере Моцарта.

– Совершенно не помню дебют в «Онегине» – все было как в тумане, – признается певец. – И таким же волнительным стало для меня выступление в Большом театре. Так получилось, что на Фестивале Дмитрия Хворостовского мне не довелось спеть в премьере «Дон Жуана», и я очень переживал. Но поездка в Москву стала, наверное, некоей компенсацией – и в то же время серьезным испытанием. Сцена Большого театра, как оказалось, весьма коварная: если начинаешь поддавать и форсировать звук – само пространство на это провоцирует, – в зале тебя не слышно. Это, наверное, вообще свойство больших площадок, и одной репетиции для их освоения явно недостаточно – к ним нужно привыкать. Для певца это спартанская закалка. Но такой опыт очень полезен, придает уверенности, и, думаю, в дальнейшем он мне еще не раз поможет.

– Судя по вашей биографии, Севастьян, вы неравнодушны и к таким испытаниям как конкурсы. Что они вам дают?

– Возможность проверить свои силы, доказать что-то самому себе и окружению. Я действительно очень люблю конкурсы, различные кастинги. Могу, например, за сутки сгонять в другой город туда и обратно ради нескольких минут прослушивания. Так, кстати, было совсем недавно: увидел в соцсетях объявление, полетел в Москву, спел семиминутный номер – и получил приглашение петь арию Роберта из «Иоланты». Концерт под названием «Бал русской и итальянской оперы» пройдет 22 и 23 января в Большом зале Консерватории имени Чайковского.

Хотя при всей любви к конкурсам очень сильно переживаю на них, как и перед каждым выходом на сцену. Спрашивается: зачем заниматься тем, что заставляет так волноваться? Но когда удается сделать что-то по-настоящему хорошо, когда ты получаешь живую отдачу от публики, чувствуешь обмен энергетикой – так, что все тело покрывается мурашками, – это дорогого стоит, ради таких эмоций можно и попереживать. Во всяком случае, для меня нет ничего лучше этого радостного послевкусия.

– Вы всегда знали, что будете заниматься искусством, в другие сферы не тянуло?

– Вообще никогда не задумывался о выборе профессии – просто всю жизнь занимался тем, что мне нравилось. Родом я из Богучан. С шести лет пел песни «Волшебного микрофона» в студии при Центре дополнительного образования детей, даже два сольных диска записал в середине нулевых. Потом пошел учиться играть на гитаре, музыкальную школу окончил экстерном с красным дипломом. Еще в школьные годы успешно попробовал себя в различных конкурсах. Когда голос смутировал, познакомился с педагогом по академическому вокалу Светланой Михайловной Сосновской. Причем она жила в поселке Таежном в 50 километрах от Богучан, и мама раз в неделю возила меня к ней на такси. Именно Светлана Михайловна познакомила меня с оперным искусством, и не скажу, что ко мне сразу пришла любовь ко многим оперным ариям. Но чем больше погружался в этом мир, тем сильнее он меня захватывал. У своего первого педагога я получил очень хорошую базу, благодаря которой благополучно прошел по конкурсу в Красноярске в колледж при Институте искусств к Владимиру Викторовичу Ефимову. Кстати, он меня поначалу вел как баса, и к вступительным экзаменам я подготовил арию Сусанина. Чем немало повеселил Екатерину Константиновну Иофель: ну как же – в 15 лет исполнять такого солидного персонажа! Тем не менее, в колледж меня взяли. А потом и в институт поступил к Ларисе Владимировне Марзоевой.

Не я выбрал профессию – наверное, сама жизнь в нее привела. Очень сильно на меня повлиял Дмитрий Александрович Хворостовский – сначала знакомство с его записями, потом встреча с ним и возможность спеть на одной сцене. До сих пор вспоминаю это как что-то невероятное – ни от одного артиста больше не чувствовал такой энергетики. Сразу же возникало ощущение, словно ты знаком с ним всю жизнь: ты поешь, он стоит рядом, ободряюще улыбается – от этой улыбки на душе сразу становится тепло и спокойно. И все это проявлялось в нем так естественно, без всякой звездности. Помню, как нам, студентам, разрешили прийти на его репетицию в филармонию, но почему-то отправили на балкон. Но он нас с Ларисой Владимировной увидел со сцены и закричал: «Лариса, спускайтесь все вниз, что вы там сидите?» А когда мы с Андреем Домахиным пели с ним на репетиции «Подмосковные вечера», он потом от души обнял его. Второй раз мы встретились, когда он приехал прощаться со своей публикой. Я тогда набрался смелости и попросил сфотографироваться с ним на память. На снимке он улыбается, как будто все хорошо... На том концерте я, кстати, выступал в костюме певца Георгия Васильевича Мотинова, он мне его подарил. А прежде этот концертный костюм он давал Дмитрию Александровичу на конкурс в Кардифф. Такая вот память осталась.

– А теперь вы еще и в театре работаете, где начинал Дмитрий Хворостовский, и который сейчас носит его имя.

– Наверное, это тоже неслучайно. В 2017 году я завоевал золотую медаль на Дельфийских играх России в Екатеринбурге, потом – I премию на Международном конкурсе молодых оперных певцов имени Петра Словцова в Красноярске. И сразу же получил приглашение от главного режиссера Красноярской оперы Неэме Кунингаса спеть Онегина в его новой постановке. Так я попал в театр, спел за это время больше десяти партий. Но, конечно, хочется чаще выходить на оперную сцену. Пока что концертная деятельность у меня намного насыщеннее, чем театральная, часто выступаю в правительственных концертах. Хотя это тоже значимая часть моей жизни: очень приятно, что меня ценят и доверяют участвовать в важных событиях города и края.

– Помните, когда заработали свои первые деньги?

– Лет в 12: перекладывал вагонку на пилораме, чтобы она не сырела, не гнила, была в товарном виде, потом нас там заставили разбирать свинарник. Тысячи четыре получил за месяц, отдал маме. А голосом начал зарабатывать в колледже, примерно в 17 лет. Ездил по утрам в воскресенье в Церковь Трех Святителей, получал 500 рублей за службу. Долго скрывал от мамы – думал, она сочтет, что я отрываю это время от учебы. Оказалось – напрасно таился, она это одобрила. И вообще во всем меня поддерживает всю жизнь, я очень ей благодарен.

В институте мне предложили перейти в Храм Рождества Христова: там я пел чаще и зарабатывал уже побольше. И опыта к тому времени поднакопил. А в 2013 году меня пригласили прийти работать в Свято-Успенский мужской монастырь, и я там долгое время пел ежедневно. После утренней службы сразу ехал в институт на занятия, после возвращался на вечернюю службу. Не знаю, как выдерживал такой темп, но все получалось, это было по-настоящему здорово. Наш регент Альберт Сергеевич Терещенко воспитал во мне стремление все песнопения исполнять по памяти. Сейчас он художественный руководитель Сибирского мужского хора, и я хоть и реже, но продолжаю с ним сотрудничать. В октябре выступили с концертами в Дубне, Истре и Зарядье.

– Оперные певцы нечасто совмещают сольную карьеру в театре с хоровой деятельностью. Чем для вас ценна работа в хоре?

– К счастью, у меня нет такого предубеждения. Поначалу это был заработок, сейчас – хорошая привычка. Я выступаю в хоре как солист – это важный опыт и закалка, одна из сфер моей профессиональной жизни, и руководство хора меня в этом поддерживает. Да, сейчас у меня много работы в театре, но случалось ведь и по-другому – и здорово, что у меня был хор. А когда у меня появляется свободное время – иду в спортзал, потому что совершенно не могу сидеть без дела, я с ума сойду. Вырос в доме на земле – это каждодневный труд, особенно летом. Дров наколоть, огород вручную вскопать – все это мне знакомо с детства, никакой нагрузки не боюсь.

И от ролей никогда не отказываюсь, даже в сказках, хотя считается, что со временем артисту стоит переходить на что-то «более солидное». Но я получаю настоящий кайф от своего Трубадура в «Бременских музыкантах». Дети чувствуют, когда ты с ними искренний, и это большое удовольствие – видеть на поклонах, что они смотрят на тебя, как на настоящего сказочного героя.

– А какие роли у вас в ближайшей перспективе?

– В премьерах – Паратов в «Бесприданнице» в ноябре, Герцог Синяя борода в одноименной опере-буффа Оффенбаха в январе и князь Жемчужный в «Опричнике» Чайковского. В конце прошлого сезона исполнил Поэта в «Черном человеке» по поэме Есенина, в этой партии меня можно будет услышать 3 декабря. А в ноябре еще пою Онегина и Фредерика в «Лакме». Вообще мне сейчас особенно близок лирический репертуар, хочу пока больше на нем сосредоточиться. Мечтаю спеть Марселя в «Богеме» Пуччини – надеюсь, у нас вскоре вновь поставят эту оперу. 

Елена КОНОВАЛОВА
"Опера & Балет" №3, ноябрь 2022 года