Новое обращение к балету «Спартак» А. Хачатуряна в Красноярском театре оперы и балета особенно интересно тем, что на сцену в нем выйдут разные поколения артистов. Одни уже танцевали в «Спартаке» сольные партии, соприкоснувшись с этим произведением почти 15 лет назад совсем юными, на самом старте своей балетной карьеры. Другие же только примеряют на себя сложнейшие образы «Спартака». Но волнение и радость от погружения в легендарный балет Юрия Григоровича испытывает абсолютно вся труппа. Сегодня мы представляем впечатления некоторых ведущих солистов о работе над образами спектакля.

Заслуженная артистка России Екатерина Булгутова (Фригия)

– Я станцевала Фригию в премьере во второй сезон своей работы в театре и тогда, за неимением еще собственного багажа, опиралась, в основном, на опыт своего педагога. С тех пор мое представление о жизни и профессии значительно обогатилось, и это, конечно, накладывает отпечаток и на такую сложную партию как Фригия. Да, задачи остаются все те же: выстроить психологический образ самозабвенно любящей женщины, показать в нем филигранную технику и музыкальность, потому что у Юрия Николаевича каждое движение построено на музыке, и иная трактовка здесь просто недопустима.

Но поменялось само мое восприятие этого образа – мне кажется, сейчас я острее чувствую все переживания Фригии, и мой собственный эмоциональный опыт помогает мне глубже вжиться в эту роль и передать ее в танце. Мне всегда были особенно близки лирические героини, но Фригию среди них выделяет то, что при всей ее безграничной любви к Спартаку, при всем благоговении перед ним, она предчувствует, что их жизнь и любовь обречена. Эти двое бесконечно счастливы вместе, но их близость будет недолгой. И в финале, когда она находит Спартака среди павших, Фригия тоже, по сути, погибает – хоть не физически еще, но в этот момент жизнь для нее закончилась, она находится на грани безумия от потери любимого. Отсюда эти ломаные трагические жесты в ее отчаянном финальном монологе, когда она отказывается принять случившееся.

Олеся Алдонина (Эгина)

– Эгина из тех партий, благодаря которым я осталась в Красноярске. Люблю танцевать классику, но все-таки мне, в силу моих психофизических особенностей, ближе модерн, современный танец и авторская хореография, где помимо полноценной физической нагрузки задается сильный драматизм в каждом образе. В работу над первой постановкой «Спартака» в Красноярске я включилась в свой второй сезон после окончания учебы в Перми, и особенно запомнилось, как мне, совсем еще молодой балерине, доверили на прогоне танцевать перед Юрием Николаевичем Григоровичем монолог Эгины из третьего акта. Это была невероятная ответственность, радость и гордость.

Конечно, в первых показах было просто невозможно полноценно освоить образ такой сложной героини – осознанное восприятие Эгины пришло ко мне, когда я станцевала ее вновь в 2010 году, после первых родов. Но все же прежде, как я сейчас понимаю, у меня было довольно шаблонное представление о ней: отрицательный персонаж, чувственная, властная женщина. Сейчас, под руководством Марии Александровой, много лет исполнявшей Эгину в Большом театре, я увлеченно нахожу в своей героине все новые и новые краски. Особенно интересно исследовать в ней внутренние конфликты, то, как меняется ее характер во взаимодействии с разными партнерами. Мне лично импонирует в Эгине то, что несмотря всю ее отрицательность, заложенную в спектакле, это сильная, невероятно целеустремленная женщина, обладающая настоящим характером.

Матвей Никишаев (Спартак)

– «Спартак», на мой взгляд, один из самых красивых мировых балетов. И чем больше я в него погружаюсь и смотрю разные составы, тем отчетливее понимаю, что, несмотря на сложнейшие исполнительские задачи, «Спартак», в первую очередь, не про техническое мастерство, а про человеческие отношения, в этом балете очень сложные психологические образы.

Образ Спартака для меня характеризуется одним словом – мужество. Чтобы из последних сил защищать свою любимую, даже под угрозой постоянной смерти, нужно быть мужчиной, обладать настоящим стержнем в характере. Думаю, Спартак превосходит Красса даже не физически, его подлинная сила – в доброте, способности любить. Красс этими качествами совершенно обделен, он любит только себя, садистски наслаждается страданиями других. А Спартак именно благодаря любви выделяется из рабского неприглядного окружения. Мне кажется, что, убив своего товарища-гладиатора, он понимает, что жить так больше не сможет. Лучше смерть в попытке что-то изменить, восстав против насилия, чем такая жизнь.

Анна Кудрявцева (Эгина)

– Когда мы приступили к работе над «Спартаком», я изначально хотела станцевать Эгину, она мне ближе по темпераменту, хотя позже, надеюсь, попробую и Фригию. Эгина же для меня особенно притягательна тем, что такая партия – настоящий вызов для балерины, и по технике, и по характеру. В ней очень много прыжков и вращений, причем они следуют подряд, один за другим. Но, несмотря на все трудности, испытываю огромное удовольствие от хореографии Юрия Григоровича и от самой музыки Хачатуряна – хочется раствориться в ней и танцевать, не беспокоясь о физических сложностях. Вообще характер любой героини у меня всегда идёт от музыки.

Конечно, я еще долго буду в поисках внутреннего наполнения своей Эгины, такие драматические образы осваиваются годами. Пока же, по моему восприятию, в Эгине показана вся женская сила. Ум, красота, способность влиять на окружающих – иначе эта женщина в ее положении гетеры не заняла бы столь высокое место в обществе. Из всех балерин в этой партии мне особенно близка моя коллега Мария Литвиненко: ее Эгина – женственная и сильная одновременно, ее образ в спектакле простроен от начала и до конца, у Маши есть чему поучиться в поисках собственных красок персонажа.

Юрий Кудрявцев (Красс)

– Еще в юности у меня были две любимые партии – Ромео и Красс. Первую станцевал давным-давно и до сих пор с удовольствием исполняю. Сейчас, наконец-то, сбывается и вторая мечта. Красс особенно привлекателен тем, что все исполнители этой партии, начиная с Мариса Лиепы, в ней совершенно разные. Особенно сильное впечатление из современников на меня произвел Владислав Лантратов – он абсолютно перевоплощается в Красса, ни на секунду не выпадает из образа.

Каждую мизансцену Красса можно выстроить и наполнить по-своему – это будет только твоё, ни на кого не похожее. Я перетанцевал много разных принцев в классике, их образы схожи. Но, видимо, несмотря на внешнюю лирическую фактуру, душу тянет к характерности, еще в школе очень любил характерный танец. Эта потребность во мне до сих пор не реализована. Красс – мой первый отрицательный персонаж, если не считать небольшого эпизода в «Последнем поклоне» по произведениям Виктора Астафьева. В моем представлении это настоящий лидер, человек, полностью закрытый от окружающих. И только Эгина разглядела в нем его уязвимость: Красс не способен принять, что кто-то может взять над ним верх – для него было бы лучше погибнуть в поединке со Спартаком, чем проиграть и остаться в живых. Он воин, но себя в этой партии я скорее вижу воином-дипломатом, добивающимся своего разными уловками и хитростью.

Елена КОНОВАЛОВА
"Опера & Балет" №2 (102), октябрь 2024