В Сибири вновь появился самый мощный балет Юрия Григоровича. Хореограф, которому в начале января должно исполниться 97, не приезжал сам на берега Енисея — он доверил трансляцию своего текста трем звездам, в свое время блиставшим в его спектаклях.

Хитрая, властная, улыбчивая и вдруг величественная куртизанка Эгина Марии Александровой совсем недавно на сцене Большого управляла не только римским полководцем Крассом, но и Римом как таковым. Михаил Лобухин также на сцене Большого в заглавной роли вел в бой бывших рабов — и этот танцовщик, в свое время окончивший Академию русского балета и начинавший карьеру в Мариинском театре, ближе всего из сегодняшних артистов приблизился к тому Спартаку, что когда-то впервые показал Владимир Васильев: его герой излучал не только мощь, но и интеллигентность. К двум московским звездам в репетиторской работе присоединилась звезда новосибирская: Михаил Лифенцев, выразительный и хищный Красс, передавал свою роль местным артистам. Кроме приглашенных репетиторов, конечно, работала на постановке и Анна Жарова, бывшая новосибирская прима, в прошлом году возглавившая красноярскую труппу, — ее коронной ролью в свое время была Фригия, нежная подруга Спартака. Вся эта команда, тормошившая красноярских артистов с рассвета до заката, собрала образцовый спектакль — в театре, не обладающем такими ресурсами, как Большой (для которого «Спартак» был поставлен в 1968 году), и римские легионы, и вольнолюбивые пастухи проявились в полную силу.

Занятно, что именно этот балет стал знаменем Григоровича, знаком его эпохи. Казалось бы, есть чрезвычайно успешный «Щелкунчик» — но он принадлежит вечности, в нем совсем нет примет времени и связи с сегодняшним днем (за это наш эскапистский народ его и ценит). «Каменный цветок» с его крестьянскими красками потихоньку уходит в историю, хотя его и танцуют изредка в Мариинском театре, в МАМТе и в Краснодаре. Давно усохла «Ангара»; «Золотой век» смотрится кондовым советским подстаканником среди изящного сервиза классики. Со «Спартаком» может соревноваться лишь «Легенда о любви» — но она еще более затратна по людям, ее качественно (и, так сказать, количественно) могут станцевать лишь в Мариинском и Большом; на прошлогодней премьере в Баку для наполнения сцены шествия к кордебалету театра подключали артистов национального ансамбля танца. А «Спартак» Григоровича танцуют не только в Большом, но и в Уфе, Краснодаре, Якутске, Новосибирске, Красноярске, плюс Ереван и не так давно — неожиданный Мюнхен. Чем-то очень важным откликается в сегодняшнем дне история восстания рабов, в 1968-м спокойно вписывавшаяся в ряд околореволюционных постановок.

Все чаще кажется, что теперь публика влюбляется в обаяние зла.

Балет выстроен на противостоянии: вождь восставших рабов Спартак (на премьере в Красноярске Матвей Никишаев) — и римский полководец Красс (Юрий Кудрявцев), который отправлен со своими легионами восстание придушить. Занятно, что если по официальному либретто это история о борьбе за свободу и готовности сражаться за нее до смерти, то на афишах театров и в программках чаще всего в качестве «лица спектакля» является Красс. В Красноярске — вместе с куртизанкой Эгиной. И вальяжно вышагивающие патриции, которых, собственно, должен любыми методами защитить от знакомства со Спартаком отправляющийся в поход военачальник, забавны в своем самодовольстве, но и красивы — красивы, черт возьми! они завораживают публику! — в выверенности каждого движения, в невозмутимости, в уверенности своей, что они и есть Рим. А вот у Красса этой уверенности нет — и это самая любопытная история в спектакле.

Григорович в 1968 году (еще — безусловно одаренный хореограф, в которого влюблена вся труппа, а не ревнивец и тиран, охранявший Большой от проникновения в него других талантливых постановщиков) поставил спектакль в том числе о том, как нерядовой человек принимает решение выступить на стороне зла. Если говорить об истории, то у Красса выбора, конечно, не было — он вырос в мире, где рабы считались вещами, а взбунтовавшаяся вещь — абсурд. Но редкий режиссер, ставя спектакль о Древнем Риме, хочет поговорить именно о Древнем Риме — и Красс у Григоровича, конечно, может выбирать. И выбирает: перебить всю эту вдруг решившую сопротивляться ораву, чтобы его Рим — любимый, обожаемый город — по-прежнему правил миром. Неважно, прав он или неправ, он — Рим, и военачальник Красс будет всегда на его стороне.

А потом Красс срывается. Сцена оргии, когда стратег и полководец быстро и эффектно превращается в пьяное животное, не имеет ничего общего с обличением нравов рабовладельческого общества. На сцене много народа, но в центре внимания только Красс — и от танцовщика в этой роли всегда требуется как можно более точно за довольно небольшое время пройти по ступенькам распада личности (что Кудрявцев в Красноярске делает аккуратно и безжалостно). Красс уже знает, что потребует от него любимый Рим, и парадоксальным образом сам способствует появлению будущей наибольшей проблемы Рима, приказывая устроить поединок двух гладиаторов в «слепых» шлемах. Пьянство Красса — тривиальный способ забыться. (Навсегда лучший Красс — Марис Лиепа — помнится, тупел на глазах, утрачивая четкость движений.) И — перескакивая в 1968-й — мы можем вспомнить многих выдающихся людей, похожим образом примирявшихся с эпохой.

Антагонист Красса — Спартак — в красноярском спектакле очень молод. Матвей Никишаев окончил московскую школу имени Лавровского всего четыре года назад, и это добавляет неожиданные краски в спектакль. Там, где привычны ярость и отчаяние взрослого мужчины, Никишаев остается юношей, на которого неожиданно свалилась ответственность не только за себя, но и за поверивших в него людей. У танцовщика полетный прыжок, и он не пропарывает пространство, а взлетает легко и — хочется сказать — естественно. Таким образом, взрослый и продавший себя рабскому государству Красс воюет не с ровесником, а с мальчишкой-идеалистом, что не добавляет ему душевной устойчивости. Занятно, что в этом спектакле ярко проявляет себя Эгина (Олеся Алдонина) — она точно знает, как собрать в следующий поход расклеившегося мужика, — а вот Фригия (Екатерина Булгутова) чуть отходит на задний план при безусловно точном воспроизведении текста. Кажется, что этот Спартак еще слишком молод для серьезных отношений; лишь в сцене реквиема, плача над телом Спартака, балерина проявляет мощный темперамент и несомненный актерский дар.

Красноярский театр, предыдущим большим достижением которого была трехлетней давности премьера балета «Катарина, или Дочь разбойника» (спектакль успешно идет в репертуаре, а месяц назад был включен в программу TheatreHD, так что его теперь можно увидеть в кинотеатрах многих городов страны), снова продемонстрировал высокий класс работы кордебалета и отличный набор премьеров и балерин (для «Спартака» было подготовлено три состава — редкий театр может это себе позволить). Теперь бы еще дать шанс кому-нибудь из сегодняшних хореографов поработать с труппой, потому что воспроизведение лучших образцов — дело почтенное, но ими репертуар исчерпываться не может.

Анна ГОРДЕЕВА
«Петербургский театральный журнал», 4 января 2025