В столице прошли гастроли Театра оперы и балета имени Хворостовского

Красноярский театр оперы и балета имени Дмитрия Хворостовского в последние годы работает так активно, что ломать голову над поводами для новых гастролей в Москве не нужно. Не прошло и двух лет с тех пор, как сибиряки поделились с москвичами своим открытием мирового уровня – возрожденным трехактным балетом Цезаря Пуни и Жюля Перро «Катарина, или Дочь разбойника», более ста лет считавшимся утраченным, (а в придачу привезли оригинальные постановки «Дон Жуана» Моцарта и «Лакме» Делиба), и вот новый визит: историческая опера «Ермак» одного из ведущих современных русских композиторов Александра Чайковского, очаровательный экскурс в мир французской комической оперы «Синяя Борода» Оффенбаха и только что поставленный балет Никиты Дмитриевского «Катарсис Данте» – на сцене московской «Геликон-оперы».

Сразу оговоримся – балет показался столь хаотичным по драматургии, банальным по пластическому языку, непроясненным по персонажам (кто тут Кассандра? кто Принц? кто Андрогин? кто Гадкий Утенок? кто Сизиф? кто Диоген? И главное, как все они связаны с темой духовной эволюции центрального героя – Данте?), что обсуждать его всерьез мы не беремся. Этот скептицизм ни в коей мере не касается профессионального мастерства Олеси Алдониной, Юрия Кудрявцева, Ксении Ляпиной, Сакихо Кобаяси, Григория Ботенкова, Матвея Никишева и других исполнителей: возможности красноярской балетной труппы известны хотя бы по той же «Катарине…». Равно как не за что кинуть камень в автора костюмов Инну Зайцеву, чьи персонажи вроде девушки в меховом манто или парней в ковбойках вполне сгодились бы в другом сюжете – скажем, про строителей Сибири и конфликт трудового энтузиазма с пережитками прошлого в сознании отдельных граждан. Но все это, включая эффектный свет и завывания космической музыки, тонет в болоте общей непродуманности замысла, сводя спектакль до уровня полусамодеятельного, притом невероятно затянутого (почти полтора часа!) эстрадного шоу.

Закончив с этой грустной обязаловкой, перейдем к гораздо более позитивным главам нашего рассказа. Среди таковых – представление исторической оперы, а по сути масштабного просветительского проекта современного российского композитора Александра Чайковского «Ермак».

Русская историческая тема занимает в творчестве А.Чайковского одно из центральных мест. Перу композитора принадлежат хоровая опера «Сказание о Борисе и Глебе», опера-кантата «Александр Невский», оратория «Слово о полку Игореве»… «Ермак» – органическое продолжение этой линии. О том, как более четырёх столетий назад храбрый казацкий атаман покорил Сибирь, прирастив ею Русское царство, нараспев повествуют своим слушателям красноярские оперные артисты уже целых пять лет (премьера состоялась в 2019 году). Притом на каждом представлении, говорят знающие люди, неизменный аншлаг. Чем же так привораживает этот сюжет «давно минувших дней» российской истории?

Прежде всего – эффектной драматургической находкой: авторы либретто Дмитрий Макаров и сам композитор вкупе с режиссером-постановщиком Георгием Исаакяном «оживили» для всех (даже «ленивых и нелюбопытных», по определению Пушкина) известную картину Василия Сурикова «Покорение Сибири Ермаком», с которой, кстати, в свое время началась коллекция Русского музея в Петербурге: полотно потрясло императора Николая II, немедленно его приобретшего за 40 тысяч рублей и передавшего в только что учрежденное национальное хранилище искусства. (Державу не сберег, так хотя бы ее собирателей уважал – но это так, замечание в сторону.) Нынче же с «картины» прямо на сцену сошли бьющиеся друг с другом казаки Ермака и Кучумово воинство (режиссер этой великолепной хореографии – Сергей Бобров). Рисунок пляски татарских воинов подчёркнут музыкальным ритмом и его напряжением. Хороши и массовые народные сцены, особенно та, в которой хор почти современным рэпом провожает русских воинов на судьбоносную схватку с врагом («Ну-ка, други, будем драться»). Разумеется, музыкальный язык оперы вполне современен, что никоим образом не мешает воспринимать ее как сценическое повествование о чем-то архаичном, давно забытом… Здесь много речитативов, что сближает произведение с классическими образцами оперного эпоса («Хованщина» Мусоргского, «Князь Игорь» Бородина). Впрочем, дирижёр Эльдар Нагиев признался в том, что ориентировался скорее на традицию Стравинский – Шостакович – Щедрин. Что ж, тоже достойный подход к прочтению партитуры!

На сцене много действующих лиц; да и как им не быть, если исторический сюжет 1582 года рассматривается через призму почти пятилетнего процесса создания сибиряком Василием Суриковым его живописной картины, впервые представленной художником на выставке передвижников в 1895 году. Потому тут и Репин, и Нестеров, и Поленов, и Лев Толстой, и бытописатель Гиляровский, и, безусловно, критик Стасов с меценатом Павлом Третьяковым (уступившим, как уже знает читатель, покупку новоявленного полотна самому государю). Каждому нашёл своё место в спектакле режиссёр Георгий Исаакян. Его видение этой истории на сцене безупречно, а потому захватывающе и восхитительно для зрителя, который по сюжету «перемещается» и во времени, и в пространстве. Дух той или иной эпохи очень точно подчёркивают костюмы героев, продуманные художником Вячеславом Окуневым до мельчайшей детали. Равно как и его же декорации, подобно кинематографическим кадрам, обозначают в опере сцены действия: квартиру художника с его дочерьми, мастерскую с мольбертом, ярмарочную площадь, острог Строгановых, казачью станицу, берег реки с лодками-плоскодонками, выставочный зал, покои Ивана Грозного… Совершенно фантастично сценическое решение всех этих пространственно-временных чудес, дополняемых видеопроекциями на заднике (Константин Рогозин). Особенно впечатляющ набегающий на зрителя своими волнами могучий Енисей-батюшка – символ жизни и труда сибиряков на берегах великой реки, а в то же время олицетворение хода времени и дум о вечном. Мощно! На увеличенных же «видеофрагментах» суриковской картины вдруг проявляются лица артистов, исполняющих роли казаков во главе с Ермаком – Алексем Бочаровым. Именно он рассказывает Сурикову (Максим Строганов), «как было дело тогда, в XVI веке». К сожалению, не всё хорошо слышно в зале (из-за дикции ли певца? из-за низкой ли тесситуры его оперной партии в целом?). Благо, ситуацию спасала «бегущая строка» и прекрасно изданный буклет к спектаклю.

На фоне главных действующих лиц – Суриков, Ермак, хан Кучум – самым впечатляющим оказался царь Иван Грозный (браво, Владимир Александрович!). Этот монолог (пожалуй, единственную полноценную арию в опере) исполнитель провел блистательно, сделав свою сцену кульминацией всего спектакля.

После неё наступил как бы «обратный отсчёт»… От всего увиденного и услышанного, надо признаться, в сознании невольно возник патриотический вывод: «Сибирь – наша! И вовеки веков!» Так опера «Ермак» А.Чайковского, вслед за легендарной картиной Сурикова, вошла в ряд художественных подтверждений мысли о величии России и необходимости уберечь ее от любых напастей, следуя примеру наших предков. Остается пожелать опере такой же долгой жизни и зрительской любви, как у суриковского творения.

Одно из приобретений предыдущего сезона комическая опера Оффенбаха «Синяя Борода» чисто формально возвращает нас назад – из современной музыки в романтизм XIX века, а из событий конца XVI столетия в вовсе «давние времена» (так в либретто). Но в том и неувядаемость искусства замечательного французского композитора – помимо искрометности его серенад, вальсов, галопов, симфонических картин (этот само собой), оно изумительно злободневно своими нестареющими сюжетами – что в суперпопулярных «Орфее в аду» или «Прекрасной Елене», что в менее известных «Робинзоне Крузо» или «Острове Тюлипатан», недавно тоже пришедших на наши сцены и будто о сегодняшнем дне с его политическими и иными передрягами написанными.

Правда, в «Синей Бороде», судя по оригинальному тексту, фантазия постоянных либреттистов Оффенбаха Мельяка и Галеви дала некоторую осечку: ну, пересказали на комический лад всем известный сюжет, однако без особого фарсового блеска, как в том же «Орфее в аду» или «Тюлипатане». Тут надо отдать должное режиссеру Сергею Новикову, художнице Марии Высотской и всей постановочной команде – они совершили рискованный, часто критикуемый рецензентами шаг, перенеся действие в другую эпоху, но на сей раз попали не просто в десятку – в двадцатку, заменив невнятную интригу между аморфными феодалами и их подданными на остроактуальные страсти в современном шоу-бизнесе. В этой версии Синяя Борода и Бобеш – главы конкурирующих киностудий, ненасытное влечение заглавного героя ко все новым бракам – не просто природная кровожадность, а желание поглощать активы своих жен, для чего, собственно, и намечена им очередная, седьмая жертва – дочь Бобеша Гермия, женитьба на которой сделала бы его хозяином соперничающей фирмы. Заблистали актуальностью и переделанные Ольгой Ершовой словесные тексты – досталось, само собой, нынешней киноиндустрии (Бобеш: «Что у нас снимают – «Чебурашку»? А у Бороды – «Летучий корабль»? Ей-богу, чувствую себя в 1976 году») и нынешним политическим закидонам (Борода: «Мало того что жена разбила мой джип и выложила мой храп в рутуб – она оказалась либералкой и феминисткой!»).

Притом в полной мере сохранена и даже усилена лирическая линия шестой жены, рядовой актрисы (в оригинале крестьянки) Булотты – единственной, которая не только не захотела смириться с ролью жертвы, но и реально полюбила, и самого Бороду не просто публично устыдила, но заставила впервые в жизни испытать настоящую любовь.

На такой драматургической канве и образы этой иронической сказки обрели новую рельефность – страстная в своих ариях, дуэтах с Бородой, финальном галопе с шестью другими, к счастью, вполне живыми женами Бороды Булотта (прекрасная роль голосистой красавицы Виктории Кангиной), саркастический добряк Пополани – не алхимик, а директор студии Бороды (Олег Алексеев), напыщенный Бобеш (Евгений Балданов), его язвительная жена Клементина (Екатерина Кочетова), их капризная дочка Гермия (пронзительноголосая Александра Черпакова), благодушный ухажер Сафир (Эдвард Арутюнян), солдафонистый Оскар – не королевский министр, а всего лишь помощник Бобеша (Алексей Соколов)… И сам Синяя Борода, в центральные лирические моменты почти столь же трогательный, как кальмановский Мистер Икс, но, конечно, не способный долго грустить, а быстро переходящий на коронные оффенбаховские галопы (неотразимо харизматичный Денис Гречишкин).

Добавим сюда изумительные симфонические картины, рисующие ночь, грозу, лунное сияние (какая романтическая опера без этих атрибутов), где заблистал чистыми, слегка пастельными красками оркестр под управлением дирижера-постановщика Александра Юдасина… Ради такого можно простить и не слишком, может быть, ловкое разделение третьей картины второго действия (замок Бороды) на две части, между которыми вставлена вторая картина (дворец Бобеша), и введение не очень понятно для чего прекрасного, но тут явно вставного дуэта-баркаролы из «Сказок Гофмана»…

Нет, не зря Ермак присоединял Сибирь к России. Право, стоило! Хотя бы для того, чтобы как можно чаще приезжали к нам с берегов Енисея такие талантливые и разные спектакли.

Сергей БИРЮКОВ, Татьяна КУПЕРТ
«Труд», 16 июля 2024